«Черт, черт, черт!» – ругался про себя Мэддокс, осознавая, что время играет против него. Он с головой погрузился в установку на холме ловушек: ям, натянутых лесок, сетей… Ему следовало заняться этим намного раньше, еще днем, но он не хотел причинять вред посыльным, приносившим им припасы, или женщинам, приходившим полюбоваться Парисом. Каждый раз, когда Мэддокс думал, что все закончил, Люсьен давал ему новое задание.

Было уже одиннадцать тридцать, и у Мэддокса не оставалось времени для того, чтобы увидеться с Эшлин, поцеловать ее, обнять… «Конечно, если я решусь снова увидеть ее», – мрачно подумал он. После сегодняшнего срыва он боялся даже приближаться к столь невинному существу. В то же время он страстно желал быть рядом с ней. «Несомненно, шанс есть, – успокаивал себя Мэддокс. – Пока мне удавалось держать себя в руках, когда я оказывался рядом с ней. Но что случится, когда из-за нее я окажусь на грани безумия? – спрашивал себя Мэддокс. – Именно когда, а не если, – про себя заметил он. – Что я буду делать, когда демон, как всегда, проявит себя?»

– Пусть боги улыбаются при взгляде на нас этой ночью, – пробормотал Люсьен.

Рейес, Люсьен и Мэддокс шли быстрым шагом по запутанной сети коридоров крепости к спальне Мэддокса. Они всегда старались привязать его цепями как можно раньше, потому что это позволяло избежать значительных разрушений. Живот Мэддокса уже болел.

Рейес взял меч – тот самый, с помощью которого Мэддокс много лет назад убил Пандору. Он висел на боку воина, сверкая в свете луны, проникавшем в помещение через окна и будто насмехавшемся над Мэддоксом.

Проходя мимо спальни Люсьена, он нежно провел пальцами по двери, ведь внутри была Эшлин. «Чем она сейчас занимается? – спрашивал себя он. – Что она думает обо мне?»

Они завернули за угол, подходя все ближе и ближе… «Я еще не готов», – захныкал дух. Такое случилось впервые, ибо жажда крови всегда утихомиривала его. Правда, Мэддокс тоже не был готов к тому, чтобы умереть. «Не в этот раз», – думал он.

Когда они шли по ступеням, эхо повторяло звук их шагов, и он казался зловещим боевым кличем.

Мэддокс прошел мимо последнего, самого большого окна, выходившего на склон холма, украшенный заснеженными верхушками деревьев. Он готов был отдать все за возможность пробежаться между этих деревьев, ощутить, как снег колет кожу во время метели, отвести туда Эшлин и заняться с ней любовью прямо на твердой холодной земле, увидеть, как ее тело одевается в лунный свет, делающий ее похожей на лесную нимфу. И никакого насилия. Только страсть.

– Возможно, мы сможем уговорить титанов освободить тебя от этого проклятия, – произнес Люсьен, вырвав Мэддокса из мира грез.

Впервые за несколько сотен лет Мэддокс ощутил надежду. «Возможно, титаны, несмотря ни на что, и правда избавят меня от проклятия, если я об этом попрошу, – подумал он. – Ведь некогда они страстно желали, чтобы везде воцарился мир. Конечно, они… – Его мысль оборвалась, и на ее смену пришла другая: – Тебе лучше знать. Но вспомни, чем они заставили заниматься Аэрона».

Надежда Мэддокса рухнула. Титаны уже успели доказать, что по жестокости превосходят греков.

– Не думаю, что хочу рисковать, – произнес он вслух.

– Возможно, существует альтернатива богам, – предположил Рейес.

«Если бы это было так, то мы были бы уже в курсе», – подумал Мэддокс, но промолчал. Через несколько секунд они, толкнув тяжелую деревянную дверь, вошли в его спальню.

Когда Мэддокс ложился в кровать, его охватил страх, леденящий кровь. Свежие хлопковые простыни оказались холодными, были лишены запаха, и на них не было и следа Эшлин. Но все же у него остались воспоминания. В последний раз, когда он лежал здесь, она была рядом с ним, в его объятиях. Он успокаивал ее, вдыхал ее запах, думал, как бы заняться с ней любовью. Ощущал вкус ее тела.

Когда Рейес приковывал запястья Мэддокса, а Люсьен – его лодыжки, страх, который он испытывал, усилился.

– После того как все закончится, – произнес он, – проверь, как там Эшлин. Если с ней все в порядке, оставь ее в той же комнате, вместе с женщинами, а если нет, запри в другом помещении, и утром я о ней позабочусь. Только больше никаких подземелий. Давайте обойдемся без жестокости. Освободите ее, но не давайте вина. Вы поняли?

Мужчины обменялись напряженными взглядами, похожими на те, которые Мэддокс видел на их лицах прежде, и отошли от кровати на расстояние, достаточное для того, чтобы он не достал их.

– Рейес, – напряженно произнес тот, – Люсьен, – продолжил он с угрозой. – Что происходит?

– Что касается этой женщины… – начал Люсьен, стараясь не смотреть на друга.

Повисла нехорошая тишина.

– Я пытаюсь оставаться спокойным, – сказал Мэддокс, хотя перед его глазами возникли черные пятна. – Скажите, что не сделали ей ничего плохого.

– Не сделали.

Мэддокс выдохнул с облегчением.

– Мы не сделали ей ничего, – продолжил Люсьен. – Но собираемся.

Когда Мэддокс секундой позже осознал смысл этих слов, все его тело обдало холодом. Он забился, пытаясь разорвать цепи.