темпоральную специфику и обусловленность явлений, происходящих в одном из видов искусства, а именно в опере, и попытаемся показать, что этот жанр во многом находится под влиянием тех процессов, которые один из наиболее известных исследователей постмодернистской культуры Ф. Джеймсон выделяет в своей работе «Постмодернизм и общество потребления» (1983), а затем развивает в фундаментальном труде «Постмодернизм, или культурная логика позднего капитализма». (Jameson F. Postmodernism, or, The Cultural logic of Late Capitalism. – L. – NY: Verso, 1995.) Одной из важнейших особенностей постмодернизма является то, что он предполагает стирание старой грани между «высокой» и массовой культурой, что привело к созданию многочисленных гибридных художественных форм и расширило практически до бесконечности возможности интерпретации текстов прошлого. Как мы показали в нашем анализе «Волшебной флейты» Моцарта, жанровое смешение использовалось в художественной культуре издавна, давая временами гениальные результаты. Но отрефлексированной эстетической программой эклектизм становится лишь в эпоху модерна, а в постмодернизме приобретает характер культурной доминанты. Еще одной весьма наглядно проявляющейся в современных культурных практиках чертой посткультуры стало ослабление чувства истории, что проявляется в «шизофреническом характере» и структуре темпоральных искусств. Джеймисон также отмечает новый эмоциональный тон, «интенсивность», который заменяет прежние способы соотнесения с объектом. Именно эти характеристики представляются для нас весьма важными в понимании того, что происходит сегодня в музыкальном мире, в особенности на оперной сцене.
Выбирая оперу как область множественности репрезентаций, взаимоотношения сегодняшнего дня и прошлого, исторических реминисценций как объекта постмодернистской игры, мы рассматриваем ее не как академический жанр, относящийся исключительно к области элитарного искусства, а как часть живой художественной жизни наших дней, где постмодернизм давно стер грани между «высоким» и «низким» искусством, а массовая культура охватила все глобальное мировое пространство, оказав через тотальную медиатизацию несомненное влияние и на четко ограниченные в прошлом поля различных видов искусства. Опера сегодня вышла далеко за пределы театров и концертных залов, не только путем «механического репродуцирования» (термин В. Беньямина) в индустрии звукозаписи, но и в многочисленных фестивалях и концертах под открытым небом, собирающим аудитории не меньшие, чем рок-концерт или футбольный матч. Оперные спектакли ведущих театров становятся доступными в глобальных масштабах через мировые трансляции в кинотеатрах, а последние новости из оперного мира мгновенно распространяются через различные сайты и форумы. «Оперу многие считают элитарным развлечением, – сказал в экслюзивном интервью «Голосу Америки» Питер Гелб, генеральный директор «Метрополитен-опера». – Но мы делаем все возможное, чтобы ее демократизировать, сделать доступной многим. Когда я пришел в «Мет» в 2006 году, я сконцентрировал усилия, чтобы классическое искусство сохранило свою востребованность и свежесть. Каждая художественная форма должна себя осовременивать, чтобы выживать и процветать. Опера, существующая несколько столетий, призвана сегодня доказывать свою актуальность. Я и мои коллеги не можем быть пассивными кураторами, нам нужно что-то все время придумывать, пробовать новые способы общения с публикой». (Peter Gelb [электронный ресурс] URL: http://www.golos-ameriki.ru/ content/peter-gelb-and- metropolitan-opera/1 525723.html) Такое расширение пространства не могло не сказаться и на самой опере как с точки зрения зрелищности, так и множественности интерпретаций музыкального и сюжетного материала.
Для нас опера представляет интерес как культурный феномен наших дней, который содержит в себе многие вопросы, непосредственно касающиеся особенностей современной культуры (или, как мы ее обозначили выше, посткультуры) в целом. С точки зрения социологии культуры представляет интерес мотивация публики: что люди находят интересного в опере, какова мотивация посещения фестивалей и концертов? С другой стороны, если мы исследуем тексты культуры, что является очень важным направлением в современных исследованиях и основывается на идеях столь влиятельного подхода как Cultural studies, то нас интересуют смыслы, которые несет в себе оперный спектакль. В данном случае мы оставляем за скобками чисто музыкальную составляющую, хотя она, несомненно, является важнейшей частью оперного спектакля. Но с музыкальной точки зрения опера исследована глубоко и всесторонне музыковедами и историками искусства. Что касается культурных смыслов оперы, она изучена крайне мало, как в социологическом, так и культурфилософском аспектах.
Опера в теоретической рефлексии
Среди исследований такого рода несомненный интерес представляют две работы, написанные в разное время и с разных позиций, но вводящие оперу в значимое культурное пространство и выводящее ее за рамки музыковедения и узкого круга любителей-меломанов. Во-первых, это работа Т. Адорно «Введение в социологию музыки», где немецкий философ, сам имеющий музыкальное образование и глубоко знающий музыкальный материал, говорит о кризисе оперы с точки зрения ее несоответствия вызовам времени. «Непрекращающийся кризис оперы сказался уже и в кризисе самих возможностей оперной постановки. Режиссеру приходится постоянно выбирать между скукой, заплесневелостью старого, жалкой и ничтожной актуальностью – обычно десятым тиражом тенденций живописи и пластики – и мучительным и неловким подновлением старья, с помощью притянутых за волосы режиссерских идей. Эти попытки мотивируются страхом потерять для репертуара общепризнанные, хотя и шитые белыми нитками, классические произведения, – вроде «Летучей мыши» и «Цыганского барона», где невозможно больше замазывать идиотизм сюжета. Но напрасно бьется режиссер и с лебедем Лоэнгрина и Самиэлем Волчьего ущелья. То, что он тщится осовременить, – это не только чисто сюжетно требует всего этого реквизита, но и по своему внутреннему смыслу. Если убрать реквизит, то перед режиссером отнюдь не откроются Елисейские поля вещности, напротив, он впадет в прикладничество. Модернизм душит современное искусство. Барочные и аллегорические элементы оперной формы, глубоко связанные с ее истоками и смыслом, утратили ореол привлекательности. Беспомощно, голо, иногда комично, они лезут в глаза, становясь добычей юмора, вроде обычной театральной шутки: «Когда отходит следующий лебедь?» (Адорно T. – Избранное: Социология музыки. [Текст] /Т.Адорно – Москва – Санкт-Петербург: Университетская книга, 1999. С. 72)
