Она водит перед собой шкворчащим оранжевым энергетическим лезвием стека.

— Пролежала я так, под стеной, почти сутки. Орала, умоляла, звала на помощь. Только таких, как я, было еще много десятков. А писк шестнадцатилетней соплюшки из завалов никто, конечно, не слышал — вокруг выли сирены, рычали грузовики и бульдозеры, срывая голос, орали другие люди, которым тоже нужна была помощь. И может, намного больше, чем мне.

Двадцать один.

— Забавная штука… — вот только в голосе девушки ничего забавного нет. — Первый час вокруг меня стоял будто бы многоголосный хор, человек тридцать, такое впечатление. Часа через три в этом хоре появились паузы и провалы. Через шесть часов, к утру, вокруг оставалось, похоже, никак не больше дюжины выживших. Я до сих пор помню их имена: Игорь, Людмила Петровна, Олечка с пятого этажа, ей было лет девять… Собака с первого очень страшно выла, потом рычала, потом выла снова. А через сутки я была уже одна.

Алиса безо всякого сожаления пинает корчащееся на полу тело.

— В итоге меня спасли, конечно — вот только не всю. Некроз тканей, правую руку пришлось того… укоротить. Но когда я лежала там, под рухнувшей на меня стеной, и слышала, как по лицу течет и сворачивается в густую кашу кровь, как медленно отнимается чувствительность, мне пришлось передумать много всякого. И одна из мыслей была такая: если тебе приходится выбирать между долгой и короткой болью, ты полный кретин. Выбирать здесь нечего. Долгая боль сводит с ума. А короткая…

Горящее лезвие замирает в сантиметре от горла капитана. Потрескивают, сворачиваясь и сгорая, темные волоски бороды.

— Короткой ты попросту недостоин, — заканчивает Алиса и отворачивается. — Саш, разберешься без его помощи?

— Угу, — подтверждаю я безо всякой, впрочем, уверенности. — Эй, скепп!

— Skepp?s ki da, — отвечает приятный голос. Ну, до чего же все замечательно!

Теперь нужно быть очень осторожным и немногословным. Чем меньше уточнений, тем лучше.

— Скепп, — кряхчу я, — леге навис…

— Kaputes proba es notht da, — откликается корабль. И ничего не происходит. Лена задумчиво шевелит губами.

— Ну, что там? — торопит Алиса. Время действий прошло, и ей снова скучно.

Я мучительно соображаю.

— «Капитанский»… что ж это такое, дьявол… Ага, «проба», вроде как доказательство… нет, подтверждение. Вот оно! «Нужно капитанское подтверждение!»

— И чего ты так радуешься тогда? — резонно интересуется Славя. — Капитан, кажется, не настроен с нами сотрудничать. Он вообще в отрубе валяется от потери крови.

— И ни на вот столько не жалко, — пожимает плечами Алиса.

— Хм… — окидываю взглядом многочисленные пульты. Эврика! — А радуюсь я по очень простой причине, Славяна Сергеевна! Потому что вот на том экране горит сейчас непонятное сообщение! А чуть ниже имеется пять зеленых точек. И черт меня подери, если это не для пальцев правой руки!

Восемнадцать.

Отрубленную руку прикладывает к экрану Лена. Ей, по-моему, это меньше всего противно. Неудивительно.

— Kaputes proba es ghed da, — радует корабль. — Skewe haeth.

Чертовы инопланетяне со своими мерами высоты! К счастью, для совсем тупых на показанной схеме прилагалось что-то вроде масштаба, опираясь на который и повозив по экрану дрожащим от напряжения пальцем, у меня получилось задать нужную высоту и примерные координаты.

— Haeth?s ghed da. Lego onginn nu da.

Вот теперь потеря высоты чувствуется — словно в самолете, попавшем в «воздушную яму». Слышен далекий гул, наверное, запускаются маневровые двигатели. Плевать. Остались мелочи — дождаться катера внизу и отправиться домой. Пара пустяков.

— Добивать будем? — Алиса показывает энергостеком на неподвижную фигуру капитана на полу. — На всякий случай?

Я отрицательно качаю головой.

— Мы — не они, Алиска. Мы не воюем с лежачими и ранеными. Детьми и гражданскими. Мы не инопланетные пришельцы. Мы люди. Всего лишь люди.

Она секунду думает, затем кивает.

— Корабль! — чужие слова уже почти без запинки срываются с моих губ. — Отпереть двери. Капитанское подтверждение!

— Выполнено, капитан.

Все идет по плану. Я смотрю на схему корабля на экране, если масштабы верны, то нам нужно пройти метров пятьдесят до ближайшего лифта, спуститься на шесть уровней вниз, а там уже и выход на причальную палубу почти сразу же будет. Мы не ранены и располагаем теперь кое-каким оружием. И у нас есть еще как минимум минут пятнадцать — более, чем достаточно на этот короткий последний рывок. Все будет хорошо, если…

Если только…