Десантная рота потеряла в недавних боях, и признала вас недееспособной, а мы — нет, мы не признали. Специнститут непривередлив. Мы даже от мусора не отказываемся.

Светловолосая Славяна, кажется, побелела еще больше, даже багровые рубцы и клочья плохо заживающей кожи на щеке и шее стали почти розовыми. Но командир еще не закончил.

— Искренне хотелось бы, милая девочка, чтобы начальство прислушалось к вашим мудрым советам и следовало им… но увы, оно приучено не слушать ахинею, а поступать так, как сочтет нужным. А если я еще раз услышу обращение не по уставу, отправлю вас, рядовая Одинцова, драить обыкновенные, измазанные говном по самую верхушку, сортиры, невзирая на медицинские показания. В качестве воспитательной меры, благо руки-ноги имеются. Доступно изложено?

— Так точно. — Девушка уже пришла в себя, и глаза ее, дивные синие глаза с поволокой, снова были холодны и бесстрастны.

Наливаныч придирчиво вгляделся в нее и нехотя кивнул.

— Теперь дальше. Если открыть устав и почитать, что там написано про обращение с инвалидами, мы не прочтем там ни хрена интересного, потому что про калек там ничего нет. Они тупо не допускаются в армию! Удачно, что мы к армии не имеем практически никакого отношения, мы — специнститут при Министерстве обороны с особыми полномочиями, и подотчетны только товарищу министру и еще товарищу Генеральному Секретарю. И то, насчет последнего я не уверен — вялый он какой-то…

— Здрасьте, пупсики! — в дверях стояла Алиса, рыжая шевелюра светилась золотым ореолом, какой бывает у святых в старых книгах. Но святой она не была, я это знал совершенно точно. — Что-то скучно здесь у вас, даже драки никакой нет… да вы еще и трезвые все, наверно.

— Двачевская! — по привычке загремел было Наливаныч, но быстро понял, что это напрасный труд и мгновенно сдулся. — Стать в строй.

Это он погорячился повторно — строя здесь никакого не было. Здесь все были, образно выражаясь, вышедшими из строя единицами.

— Я могу и тут постоять, — сообщила Алиса, изогнувшись у косяка совсем уже неприличным образом. — Многим нравится. Да, Сашок?

— А меня ведь звали в действующую армию, — тоскливо сказал Наливаныч в пустоту. — И еще предлагали завотделением в госпиталь под Ялтой, только я отказался — думал, тут больше пользы принесу. Да где там…

Топоча по полу тяжелыми военными ботинками и перемалывая челюстями жвачку — черт, где она ее уже нашла? — Алиса миновала загрустившего начштаба и плюхнулась на одну из стоявших каталок; тут же привстала, предъявив для всеобщего обозрения округлую попку, туго обтянутую черными джинсами. Снова уселась, неспешно поерзав — чтобы растянуть удовольствие.

Правда, удовольствие получал, похоже, я один, но это неважно.

— Таким образом, как уже было сказано, устав у нашего учреждения армейский, а контингент — наоборот, — откашлявшись, осторожно продолжил Наливаныч. — Контингент не имеет должной физической и, хм… моральной подготовки, и зачастую склонен к проблемам нервного и эмоционального характера — депрессиям и прочему. Нам это все не нужно. Не нужно вот буквально на хрен! Поэтому…

Пауза получилась хорошая — в правильном месте он ее расположил. Во всяком случае лежащее недоразумение — Лена, вроде бы, ее звали — даже подняло голову, зеленоволосая слушала, не отрываясь, да и у мелкой, одетой в неуставную красную футболку, на мордашке читалось нечто вроде слабого интереса.

Славяна и Алиса изучали друг друга. Потом что-то случилось — я не видел, что именно, но на лице блондинки проступило отвращение — и она отвернулась, принявшись с преувеличенным вниманием рассматривать начштаба.

— Поэтому, — уже более твердым голосом сообщил тот, довольный произведенным эффектом, — с сегодняшнего дня вы начнете отрабатывать такой важнейший элемент будущих кооперативных действий, как слаживание. Не боевое, обращаю ваше внимание! До боевого вам еще как до Киева в известной позе. Поэтому так и назовем его пока — «небоевое слаживание». Начнем с азов, с постепенным усложнением, но вам-то… вам хотя бы научиться разговаривать друг с другом — уже будет известный прогресс, а то пока только рычите, как Маугли или Тарзан из книг писателя Берроуза. Вопросы есть? Вопросов нет — разойдись. Тьфу, черт… Санитары, отвезите их там.

Славяна закатила глаза с видом «а я что предлагала?», но на нее никто не обратил внимания. Ну, кроме меня.

— Пара.

— Тяни.

— Хм… Посмотреть будущее… Один, два, три… Хм. Хм. Ну, ладно — атакую, значит.

— Ничего себе… что это у него — волосы?

— Угу. Что называется — до жопы. И на жопе тоже. С тебя два хода.

— Мутировавший плотоядный алмаз и белки-людоеды — минус половина штрафных очков. Это был первый ход, а вот второй — разумный пластиковый гамбургер.

— Вавилонская башня. Перемешивай колоду, пока не остановят.

— Ну, тогда и я атакую. Советская угроза — вот три холестериновых ракеты и четыре танка, похожих на жуков-скарабеев.