и ценили все работники в отделении, а он, в свою очередь, отвечал взаимностью. Так пришёл конец тринадцатилетней диктатуре и тирании безмозглого докторишки, которому неизвестно кто доверил верховодить целым отделением вполне компетентных и дисциплинированных медработников.

Прошло полтора месяца.

Сара, Нора и Матильда – ещё одна из медсестёр, сидели за столом в кафетерии.

– Я правда не пойму – возмутительно вымолвила Нора, обращаясь к Саре. – Другой на твоём месте ходил бы с высоко задранным носом, а у тебя такое лицо, как будто ты этого пациента убила.

Тем утром Сара выписала очередного пациента. В двух предыдущих клиниках его опухоль в спинном мозге рассмотрели, как неоперабельную. Он не мог самостоятельно передвигаться и находился в инвалидном кресле. Во время операции она удалила опухоль, а спустя ещё неделю больной встал на ноги и передвигался при помощи костылей.

– Он не должен нуждаться в костылях – самокритично и резко высказалась Сара, обвиняя себя в том, что не смогла целиком восстановить функции позвоночника, чтобы пациент имел возможность ходить без посторонней помощи.

– Так он и ходить на своих двух тоже не должен – сказала Матильда.

– У другого хирурга может быть. Просто нужно было назначить отдельную операцию, а я – с какой-то ярой ненавистью к себе Сара проговорила – полезла дальше.

– Ей богу – продолжала наезжать Нора – ты как Мать Тереза. Когда уже до тебя дойдёт, что ты человека с того света вытащила. А тебе всё мало.

В этот момент к столу подошёл Рендал Гибсон с подносом, на котором было две тарелки и стакан, из которого исходил пар горячего напитка с ароматом бергамота. Он слегка наклонился:

– Сара, зайди после обеда к главврачу. Он хотел поговорить с тобой.

– Поняла. Спасибо Мистер Гибсон.

Спустя шесть минут Сара сидела в кабинете главврача напротив управляющего больницей. Им был семидесяти летний Джек Гиггз. В прошлом успешный кардиохирург с кучей высоких наград в сфере здравоохранения. На его счету были сотни успешно проведённых операций без единой осечки; несколько изобретённых новшеств в кардиохирургии, послуживших темой для диссертации, за что он был удостоен новой учёной степени, и стал профессором. Единственное, чего ему недоставало – жёсткости в управлении делами больницы. Но компенсировал этот недостаток его заместитель. Он был готов на всё ради босса, которого глубоко уважал и брал за пример, и поэтому при необходимости начинал гонять подчинённых по полной.

– Итак, Мисс Шоу – глубоко вздохнув доктор Гиггз присел на своё привилегированное кресло, сгибая состарившиеся коленные суставы, и сложил руки перед собой. – До меня дошли слухи о ваших подвигах.

– О каких ещё подвигах?

– Ну-у-у – умоляюще главврач просил не стесняться своих достижений. – Вам завидует вся больница. В этом возрасте с такими навыками вам нужно лекции читать. Я лично изучал истории болезней тех пациентов, которыми вы занимались. Я даже консультировался с учёными из института, и они подтвердили, что два случая в мировой практике считаются совершенно безнадёжными. Те больные были уже одной ногой в морге нашего учреждения. Вы сделали для них невозможное. Теперь эти учёные просят познакомить их с нашим уникумом. Да-да, вы – вундеркинд для современной медицины. Но я отказался. Мне не хочется расставаться с таким профессионалом, который, к тому же, ещё только начал свою карьеру.

Сара привыкла слышать лесные слова о своей работе. Но то, что её труды будут оценены научным сообществом… Улыбка с её лица не сходила (мышцы на лице лишь немного ослабли), а старик Гиггз – обладатель сплошной седины вокруг лысины на затылке, – стал объяснять причину, по которой он пригласил её к себе:

– Мы уже восемнадцать лет сотрудничаем с несколькими ведущими клиниками в Европе. И совсем недавно поступило предложение от наших партнёров в Париже произвести очередной обмен сотрудниками в области нейрохирургии для повышения квалификации, освоения новых методов лечения. То есть, совершить своего рода обмен опытом. Судя по словам доктора Гибсона, вы проводите операции с невероятно высоким уровнем качества и именно в вас скрыт самый большой потенциал в отделении. Поэтому я бы хотел, чтобы вы отправились на две недели в Париж и прошли эту стажировку. Уверен, французы будут в восторге от совместной работы с таким специалистом. Что скажете?

Он с улыбкой обратил свой взор добродушного дедушки на Сару, который восхищался талантом начинающего хирурга, как бы уговаривая не отказываться.

Уголки рта широко раздвинулись, и Сара сказала:

– Для меня это честь, Мистер Гиггз.

В последний раз Джоана оглянула себя с ног до груди, и на всякий случай спросила:

– Пабло, ну как? Нормально?

Сосредоточившись на объективе камеры, Пабло ответил на одной ноте:

– Всё чётко.