что детей никто не слушает в ситуациях, где всё должны решать взрослые? Или может ей было до такой степени страшно, что голосовые связки впали в каменное оцепенение? Она так и не поняла этого даже спустя годы. Через пару минут на всех троих обрушился горящий потолок, чего никто не заметил ровно так же, как и тех несчастных, кого придавили обломки. Среди всех свидетелей, большинство из которых пялились на то, как захватывающе горел и эффектно распадался объект огромного размера, что раньше видели только в кино, была единственная девочка, которая наблюдала совсем за другим: как где-то в дальнем углу здания оказались закованными словно в огненной печи три человека, но не решилась сказать несколько слов спасателю. Это не было её обязанностью, следовательно, она не взяла на себя никакого греха и не нарушила какого-либо закона. Но во взрослой жизни Сара так не считала. На её глазах погибли три человека, среди которых был маленький ребёнок.

«Сара! Я ведь сказал оставаться в машине!» прокричал папа, крепко от страха обнял дочку и стремительно отвёл её прочь от зрительской толпы на парковку к минивэну.

Порой чтобы спасти чью-нибудь жизнь не требуется совершать отважные поступки. И Сара это знала.

В одиннадцать лет, когда она с родителями выходила из Макдональдса, прямо на её глазах на перекрёстке тягач протаранил две легковушки, расплющив их кузова как бумажные кораблики. В тех легковушках находилось пять человек. Двое попали под хороший пресс, оставивший после себя неразборчивую расплющенную кровавую массу. Во второй машине водитель лежал без сознания с открытой травмой во лбу. Пассажиру рядом – девушке лет двадцати пяти – оторвало обе ноги по колено краем сорванного капота, который съехал в салон. А тот, кто лежал на заднем сидении – молодой парень студенческих лет, – не мог даже закричать из-за того, что его туловище прижало между задним сидением и спинкой водительского. Вместо криков из его рта плескались слабые брызги крови, превратившиеся вскоре в тонкие багровые ручейки.

На её глазах погибали люди. Тогда девочка начала всерьёз задумываться над тем, что, если в критический момент, когда чья-то жизнь висит на самом тонком волоске, ты берёшь, и вытаскиваешь этого человека с того света. Это ли не самое важное занятие во всём мире – спасать целые жизни. А если учесть, что многие люди гибнут в совершенно нелепых обстоятельствах, когда этого можно было бы запросто избежать, то такая работа важна вдвойне.

Все родные, друзья, коллеги, знакомые, преподаватели – они не могли представить Сару в руководящей должности: заведующей отделением или главврачом больницы. И всё из-за того, что у неё был слишком мягкий и нежный характер, который вполне соответствовал её внешности. Но все видели её талантливым доктором. Спасать жизни было её призванием. Таков был у неё характер, что даже в те моменты, когда, казалось бы, всё кончено, она продолжает биться до последнего. Если есть хотя бы ничтожная вероятность, один шанс из миллиона, что пациент выкарабкается, она будет его использовать.

В обыденной жизни она делала всё, чтобы никому случайно не навредить, или если она могла бы кому-нибудь хоть чем-нибудь помочь, она сделает это. А когда вопрос касается здоровья человека, она делает в разы больше, чем надо. Успешное лечение каждого пациента Сара воспринимала как священный долг.

Многие врачи в отделении были практичными и давали реалистичные прогнозы относительно дальнейшего состояния, о чём часто открыто сообщали. Сара прогнозов не давала, и видела только одно решение. У неё в голове был только здоровый человек, в которого она стремилась превратить каждого больного. Даже если случай запущенный и оставляет желать лучшего, она не просто билась за жизнь своего пациента, но ещё и его самого настраивала на лучшее, едва ли ни гарантируя, что они прорвутся.

Теоретическую сторону нейрохирургии она освоила в совершенстве. В интернатуре продолжала постигать новые высоты на практике. При вручении сертификата руководитель сообщил ей, что раньше ему не доводилось видеть молодого специалиста, который настолько бы быстро всему обучался, и особенно, чтобы настолько беспокоился за состояние больного. Во всех видах операций в её послужном списке была масса прооперированных пациентов. В ней сидел огромный потенциал, и со стороны могло показаться, что Сара уже почти достигла его предела.

С диагнозом «гематома головного мозга» она не раз сталкивалась в больнице, где находилась в статусе интерна. Она провела одиннадцать безупречных операций над удалением подобных гематом под наблюдением своего руководителя, но без единого его вмешательства. Так что рука у неё была набитая и ничуть не дрогнула, в отличие от остального персонала, среди которого все сильно сомневались в том, что этот новичок сделает всё, что требовалось от неё.

Старания нового врача были всё равно, что номер люкс в пятизвёздочном отеле. Доктор Сара Шоу провела такую операцию, что на её услуги было грех жаловаться. Никто из её новых подчинённых не видел настолько ювелирной работы. От гематомы не осталось ни следа. Даже шов был настолько идеальный, как будто это дело рук художника – очень тонко, ровно и едва заметно. Разве что времени на операцию понадобилось чуточку больше, чем тратят остальные хирурги.

Прямо у операционного стола весь персонал во главе с медсестрой Норой поздравили Сару, а сама Нора даже извинилась за то, что посмела усомниться в её навыках:

– Мисс Шоу, правда, я даже не могла подумать, что хирург с таким опытом способен на нечто подобное. Не в обиду будет сказано остальным врачам, но ваша работа – филигранная настолько, что им до вас – как до небес. Поздравляем.

– Спасибо. Но, – протянула Сара – знаете… вы тут все старше меня, и поэтому мне как-то не по себе, да и вообще непривычно. Обращайтесь ко мне