продолжению рода, ни одно общество не может существовать. Рациональная причина существования для возлюбленных исчезнет с разлукой, потому что рациональность и причинность есть не более чем пережеванные эмоции.

Юм, который специализировался на фокусировании внимания своих читателей на очевидных, но необъяснимых сторонах реальности, писал в своем «Трактате о человеческой природе» (1739–40): «рассудок является лишь продуктом страстей, и ничем более». Освобождение рассудка от подобного рабства эмоций означает стать рационалистом без причины, паралитиком, искалеченным способностью мыслить.

Обсуждая определяющее влияние депрессии на жертву, становящуюся безразличной ко всему на свете, американский ведущий ток-шоу Дик Каветт однажды заметил, что «после того как этот недуг поражает вас, то даже если вы видите в восьми футах от себя на столе волшебную палочку, исцеляющую от всех недугов, вам слишком тяжело пойти и забрать ее». Трудно найти лучшую иллюстрацию встречи с глазу на глаз бесполезности рассудка с отсутствием эмоций, чем депрессия. В состоянии депрессии ваша система сбора информации сверяется со своими данными и сообщает вам следующие факты: (1) вам нечего делать; (2) вам некуда идти; (3) на месте вас никого нет; (4) на месте вас некому знать. Без эмоций, заряженных целью и удерживающих ваше сознание на узкой прямой, вы теряете равновесие и падете в бездонную пропасть ясности. А для сознания ясность является коктейлем из ингредиентов кристально-чистого варева, которое оставляет вас висящим над реальностью. Ведь совершенное знание есть лишь совершенное ничто, совершенно мучительное для того, в чем вы желаете видеть смысл своей жизни.

Уильям Берроуз прямо заявлял об этом в своих статьях. Пользуясь мудростью уличного жаргона, он говорил: «Любовь? Что это? Природное натуральное обезболивающее, вот что это». Возможно, вам стоит задуматься о том, что случится с этим обезболивающим, если депрессия возьмется за вас в полную силу и откроет вам вашу любовь — в чем бы не состоят ее предмет — как один из дурманов, опьяняющих ваше сознание человеческой трагедией.

Таким же образом вы можете рассуждать и о том, что поражает и трогает вашу личность, а именно о местах или предметах «красоты», этого качества, которое обитает только в нейромедиаторах смотрящего. (Эстетика? Что это? Повод для тех, кто еще не целиком утонул в депрессии, беспокоиться никак о не о чем, вот что это, то, что означает для нас практически все обо всем, что имеет для нас значение. Говорите что хотите, но искусство и эстетика есть лишь способы отвлечься, которыми может воспользоваться любой.) В депрессии все, что когда-то казалось красивым, поразительным или ужасным, больше не значит для вас ничего. Образ луны, укрываемой облаками, больше не сообщает вам ничего таинственного или мистического; это всего лишь набор объектов, представленных нам нашим оптическим аппаратом и, возможно, обработанный и сохраненный в виде воспоминания.

Охваченный депрессией получает великий урок: В этом мире ничто по своей сути не значит ничего. Любая реальность «извне» сама по себе не способна проецировать себя в виде эмоционального опыта. Все есть пустота с психо-химическим привкусом. Нет ничего хорошего или плохого, желанного или ненавистного, нет вообще ничего, если оно не произведено в нашей внутренней лаборатории по изготовлению эмоциональных смесей для поддержания нашего существования. А жить в собственных эмоциях — это значит жить произвольно, неточно, придавая смысл тому, что не имеет собственного смысла. Но есть ли у нас иной способ существования? Без неустанно тикающей машины эмоций все в этом мире замрет на паузе. И нечего будет делать, и некуда станет идти, нечему быть, и некому знать.

Альтернативы предельно ясны: жить ложно как пешка аффекта, или жить как жертва депрессии, как человек, который знает то, что знает жертва депрессии. Спасибо и за то, что нас не принуждают к выбору того или иного, ибо ни один из этих выборов не лучший. Одного взгляда на человеческое существование достаточно для того, чтобы понять, что до конца дней своих человек останется в тисках эмоциональности, в которой укоренены галлюцинации. Возможно, это не лучший способ существовать, но выбор депрессии означает выбор несуществования, и мы знаем об этом.

Конечно, люди могут избавиться от депрессии. Но в состоянии здоровья им лучше держать свой разум в строгости и не вспоминать о том, что они недавно пережили. В противном случае, они могут начать думать, что жизнь, это не так уж и хорошо, как думалось до момента, когда вся их относительно хорошо налаженная эмоциональная система по какой-то причине вдруг дала сбой и отключилась. Тоже самое относится к любой телесной системе, включая иммунную. Поскольку после того, как одна из ваших систем выйдет из строя, вы уже не сможете продолжать быть таким, каким казались себе прежде. Вы уже не можете думать ни о чем другом, кроме того сколько рвоты, назальной слизи, мокроты, и жидкого стула вы извергнете из своего тела после того, как ваша иммунная система перестанет справляться с бактериальной или вирусной инфекцией. И если подобное будет продолжаться долгое время, то вы уже не сможете быть хорошо налаженным объектом, что означает, что вы не сможете больше ощущать себя прежним собой, чтобы это не значило. Но может случится и так, что после того как одна или несколько ваших систем выйдут из строя, вам снова полегчает, и вы, вновь хорошо налаженный объект, сможете подумать: «Вот, я снова стал прежним настоящим собой». Но с таким же успехом вы можете думать, что настоящим собой вы были как раз тогда, когда были больны, а не когда ваши системы работали слаженно вместе, настолько, что вы их даже не замечали.

Но вы не можете продолжать думать, что больной вы и есть настоящий вы, иначе вы превратитесь в того, кто хронически обеспокоен мыслями о том, какими способами ваши системы могут выйти из строя. И вот этот кто-то и будет «настоящий вы».