Какое облегчение, что за освобождение станет эта возможность наконец закрыть книгу человечества. При том что эту книгу вовсе не обязательно захлопывать с грохотом. Покуда мы будем продвигаться к истончению нашего стада, по мере того как миллиарды будут превращаться в миллионы, а миллионы в тысячи, пары по-прежнему смогут представлять новые лица человеческому сообществу. Новые поколения узнают о прошлом, и, так же как и те, что был прежде, ощутят себя счастливыми от того, что не родились во времена скудности удобств и возможностей, хотя еще могут поиграть в ковбоев и индейцев, полицейских и грабителей, менеджмент и подчиненный персонал. Последние из нас станут лучшими из тех, кто когда-либо ступал на Землю, величайшим примером человечности, стать которым мы могли только мечтать до той поры, как прозрели к действительности о том, что мы не более чем вечная толпа на рынке новобранцев.

Естественно, что эта картина конца времен завета угасания покажется ненавистной тем, кто живет с надеждой на лучшее будущее (не обязательно то, в котором будет достигнут существенный прогресс в избавлении человечества от страданий, но по крайней мере то, в котором они хотя бы отчасти избавятся от развращенного безразличия к мучениям, предначертанным их детям). Возможны романтизированные утопии тех, кто предсказывает глобальную перестройку в самооценке человечества (Карл Маркс и др.), полагающих, что революционный расцвет этики случится сразу же, как только в мире будут установлены их «истины». Хуже того (а может быть и лучше, поскольку страдание человечества тогда подвинется к последней черте) могут быть только ситуации, в которых идея нового человечества станет дымовой завесой для тиранической олигархии, возглавляемой военными и направленной на геноцид и уничтожение, вместо создания социального и психологического убежища для видов, выбравших тихую гавань глобального прекращения своего пребывания на земле.

Возможно, что Цапффе бессмысленно упражнялся в формулировании тезисов «Последнего Мессии», но он был достаточно прозорлив, чтобы избрать безнадежный финал. Нет ни малейшего сомнения в том, что человечество никогда не будет способно взять ответственность за освобождение себя. Иллюзии всегда будут оставаться нашим всем, создавая тем самым предпочтительный образ жизни, выстроенный на боли, страхе и отрицании всего, что режет нам глаз, и такой стиль существования будет передаваться через бесчисленные поколения.

Реакция на исследования канадского ученого Майкла Персингера продемонстрировала способность человеческого гения умело возвращаться к старым проторенным путям. В 1980-м году Персингер модифицировал мотоциклетный шлем с тем, чтобы воздействовать магнитным полем на носителя, что сопровождалось рядом необычных ощущений. В качестве примера можно назвать переживание объектом исследования присутствия сверхъестественных феноменов, включая призраков и богов.

Атеисты использовали исследования Персингера как завершающую точку для своей аргументации о субъективности сверхъестественных ощущений. Не желая отставать, верующие написали собственную книгу, в которой утверждали, что излучающий магнитное поле мотоциклетный шлем доказывает существование бога, изначально «вшитого» в человеческий мозг. Вокруг данного и подобных лабораторных экспериментов даже выросла область исследований, названная нейротеология. Даже если вы сумеете предложить научную теорию, тяжеловооруженную папками хорошо подобранных данных и способную вышибить дух из святой оппозиции — все равно она будет готова опорочить вас — бросить в тюрьму, отправить под пытки, или даже приговорить к публичной казни, и все это не снимая пояса целомудрия.

Для писателей в стиле сверхъестественного ужаса преимущество подобного тупика заключается в том, что большая часть человечества остается неспособной доказать свой собственный онтологический статус, или же опровергнуть статус богов, демонов, инопланетных пришельцев, и прочих гоблинов, и потому пребывает в вечном состоянии страха. Буддисты советуют нам не думать о том, являются ли гоблины, которых мы то ли выдумали, то ли материализовали, вымыслом или реальностью.

Большой вопрос: Реальны ли мы сами?

Несмотря на то, что теория Цапффе очевидна непосредственно из жизни, ни у кого из нас, по крайней мере, пока, нет уверенного ощущения в том, что человеческие бытия являются ложными и парадоксальными существами. Но даже если такое ощущение вдруг появится, то будет ли это означать, что мы немедленно начнем свое уничтожение, а не продолжим жить так, как жили все эти годы? Возможно предположить, что у нейрофизиологов и генетиков уже существует достаточно причин для того, чтобы броситься головой с утеса, ведь они медленно, но верно убеждаются в том, что большая часть наших мыслительных процессов связана с нейронными структурами и наследственностью, а не личностным контролем над индивидуальностями, которыми мы, как нам кажется, являемся. Тем не менее, эти ученые не считают немедленное самоубийство необходимым просто потому, что их лабораторные опыты продемонстрировали им, что человеческая сущность есть ничто иное, чем сущность марионетки. Мурашки и холодный пот сверхъестественного ужаса не стекает по их позвоночнику, а лишь восторг открытия. Большая их часть успешно репродуцировала, не видя в этом ничего сомнительного. Представляется, что если труп на их операционном столе внезапно поднимется и сядет, они лишь радостно воскликнут: «Он жив!» И все мы такие. Кому есть дело до того, что человеческие существа развились из слизистой грязи? Мы легко можем это пережить, по крайне мере большинство из нас. По сути дела, мы способны уживаться с любой концепцией о самих себе в течении неопределенного времени. И хотя у нас есть периоды, в течении которых в нас ослабевает сила позитивного мышления, никакие научные открытия или нечто подобное не могут завладеть нами надолго, по крайне мере, насколько мы способны смотреть в будущее. Как у вида, обладающего сознанием, у нас есть свои неудобства. Тем не менее эти неудобства ничто по сравнению с тем, что внутри своего бытия мы ощущаем себя не более чем человеческими марионетками — сознаниями с ошибочной идентичностью, вынужденными жить с ужасным