напряженно вытянутой руке. Если в таком положении лицо, подвергаемое опыту, живо представит себе написанное слово или цифру, то игла начертит на закопченной доске некоторую фигуру. Такого происхождения фигуры на рисунке 72. Так как и остальные причины, вызывающие дрожания, продолжают действовать, то полученные кривые очень сложны и в них (смотря сбоку) довольно трудно узнать задуманную букву или число. Все же приблизительное очертание настолько сходно, что влияние задуманного на полученную фигуру очевидно.
Еще одна из форм воздействия представлений на непроизвольное движение обнаруживается в постоянно наблюдаемой склонности соблюдать в движениях такт и ритм. Это можно видеть даже на маленьких детях, которые подпрыгивают в такт музыке, не учившись еще танцевать. Многие взрослые не могут слышать музыки, не отбивая такта движениями головы или ног. Поэтому невольно является вопрос, не отразится ли эта тесная связь между слуховыми впечатлениями и ритмическими движениями в форме дрожаний. Опыты вполне подтвердили это предположение и, кроме того, доказали, что характер и способ влияния такта на получаемые кривые у разных лиц находятся в тесной зависимости от темперамента их. Кривые рис. 73 и 74 суть результаты таких опытов. На рис. 73 кривые получены от лица, слушавшего бой метронома: А соответствует 120 ударам в минуту, а кривая В — 40 ударам.
Рис. 72
Медленный, полусонный такт в 40 ударов вызывает ровные, пологие волны кривой В, а в три раза быстрейший такт придает линии А нервный, порывистый характер.
На рис. 74 мы видим такого же рода явления, но иначе изображенные. Под каждой кривой имеется правильная линия, начерченная самим метрономом; подъемы соответствуют бою его. Можно заметить, как при медленном такте (36 в минуту) каждый удар вызывает большую резкую волну (испуг), а быстрый такт (117 ударов) производит ряд незначительных, но постоянных дрожаний.
Рис. 73
Рис. 74
До сих пор речь шла о влиянии на непроизвольные движения ясно сознаваемых представлений, так как только при этом условии возможно было установить и доказать связь между дрожанием и психическими процессами; но опытным путем обнаружено, что и неосознанные душевные состояния имеют такое же действие. Некоторые лица, например, во время оживленного разговора могут писать и чертить фигуры, указывающие на строй мыслей, очень далекий от данного разговора; в этом случае, очевидно, в душевной деятельности существуют такие мысли, которые не сознаются и не ощущаются, а проявляются лишь в виде непроизвольных движений [65]. Об этом нам придется еще вести речь, когда мы коснемся вопроса о вторжении бессознательного в область сознательной жизни. При рассмотрении вопроса о влиянии непроизвольных движений на происхождение суеверий, очень трудно будет разделить случаи, где такие движения зависели от сознательных или от бессознательных психических процессов. Так как на самой форме движений различие исходных точек нисколько не проявляется, то только очень тщательным разбором одновременного состояния сознания можно будет приблизительно определить, лежит ли их источник в сознательной или бессознательной областях. Хотя при последующем изложении я, главным образом, принимаю во внимание только случаи первого рода, т. е. происхождение движений под влиянием сознательных представлений, но не нужно упускать из виду и возможного воздействия неосознанных процессов, так как они могут вызывать точно такие же явления.
Под этим именем мы разумеем такого рода передвижения неодушевленных предметов, причину которых в разные времена приписывали действию магических сил, так как нельзя было отыскать более простого объяснения. Все видели передвижения, но так как причинявшие их лица сами не сознавали своих действий в этом направлении, то объяснение приходилось искать во вмешательстве сверхъестественных сил, таинственно скрытых в известных людях или в существах высшего порядка. В исторической части нашей книги мы познакомились с двумя группами таких движений, именно там были описаны
