— О, не волнуйтесь, — из голоса незнакомца пропало все тепло. Скоро узнаете…
(Вспомните, что на эту планету Имперцы упали с обломком корабля хаоситов).
Охотник и жертва
Теплый солнечный день. Середина лета. Лазурное небо над головой, раскинувшееся как бескрайнее море. Тарквиния легла на свежее сено и с блаженным выражением лица вдохнула, ни с чем не сравнимый, запах свежескошенной травы. На лице сама собой растянулась улыбка — травинки приятно щекотала тело через тонкую рубашку.
Гармония и спокойствие.
Она задумчиво пожевывала травинку, пытаясь вспомнить, когда в последний раз испытывала подобное блаженство. Нет ни забот, ни тревог, ни печали. Ее аккуратные ушки чуть подрагивали, когда вдалеке раздавалось щелканье пастушьего кнута, но даже они сейчас релаксировали, слушая щебетанье птиц и шелест листвы одинокого дерева, под которым Тарквиния лежала, наслаждаясь долгожданным спокойствием.
Карманы отяжелели от серебра, мышцы приятно болели после долгого пути, но разве это имело сейчас значение? Впервые в этой жизни фортуна повернулась к ним лицом. Проклятый склеп? Ха! Артефакты из него оказались даже дороже, чем они предполагали.
— А вот и я, — к Тарквинии неторопливо шла, неся в руках пышный каравай хлеба и кувшин, в котором что-то призывно булькало, лучшая в мире Саламандра.
Она с видимым облегчением уселась в тени рядом с инари и протянула ей большой кусок свежего хлеба, еще сохранившего тепло печи, и полный стакан молока, налитый из кувшина.
На какое-то время мысли Тарквинии вернулись в реальность, а челюсти занялись любимым делом — пережевыванием еды.
— Уф, — Гвиневра вытерла рукавом крошки с лица и расслабленно прислонилась к дереву — что теперь?
— Теперь?… Не знаю, — Тарквиния отвернулась от Гвиневры, посмотрев вдаль, — Ты же знаешь про мою цель…
— Месть клану? Неужели?! После стольких лет ты все еще хочешь ему отомстить?! Крепко видать они тебе насолили.
— Гвиневра.
— Да, лисенок?
Тарквиния нервно покусывала губы, боясь смотреть в ее сторону. Слова с трудом находят свой путь наружу: «Послушай Гвиневра, я знаю, ты мечтала о Зипангу, но мне нужно идти на север. Я думаю, что смогу найти там нечто, что поможет мне в моей мести».
— Великий Акатош! Опять ты за старое.
— Гвиневра, я серьезно! — Тарквиния нервно дышит, — я и так слишком долго откладывала этот разговор. Я знаю, мой долг уже выплачен и нас больше ничего не связывает, но… Пожалуйста, мне не справиться без тебя.
— Лисенок….
— Если дело только в деньгах, то просто назови свою цену. Можешь забрать мою долю от продажи артефактов в качестве залога. Только пожалуйста, не оставляй меня, — инари горячится, выпаливая слова так, словно боится, что стоит ей сделать остановку, как Гвиневра вставит свое коронное «нет».
— Ох, бедная глупая девочка, ну как ты могла подумать, что я тебя могу оставить. Пропадешь ты ведь без меня…
Саламандра не успевает договорить, как цепкие руки инари сжимают ее в объятиях.
— Поаккуратнее, задушишь же, — Гвиневра смеется, чувствуя горячее дыхание Тарквинии на своей шее.
— Спасибо, спасибо тебе большое, — Тарквиния все еще сжимает ее в объятиях, словно боясь, что стоит их разжать, как она передумает.
— Ну, успокойся. Ты же уже взрослая девушка. Из именитого по твоим словам рода. Бззз. Бззз. Бззз.
Тарквиния с удивлением смотрит на Гвиневру: «Что ты сказала».
— Я сказала бззз, бззз, бззз.
— Не понимаю.
— Да что с тобой тобой такое? Я говорю: «ПРОСНИСЬ ТАРКВИНИЯ, ХВАТИТ СПАТЬ!».
Тарквиния чувствует, как все вокруг затягивает черный водоворот, а затем она открывает глаза.
Над ней сверху навалилась Гвиневра и остервенело трясет ее за плечи: «Живо, вставай!».
— Что случилось? Представляешь, мне опять снилась наш отдых у той деревеньки. Ну, когда мы грабанули тот склеп год наз…
Гвиневра со страхом смотрит в маленькое подобие окна в их хижине. После чего, видимо не заметив, что Тарквиния уже проснулась, дает ей звонкую пощечину.
