как говорится, хватило на жизнь в шоколаде, но… потом пришла эта сука…

Почувствовав небольшое недомогание от жажды, Морган взял кружку с холодным чаем и опустошил её залпом.

— Она пришла ко мне вечером и предложила сходить на кулачные бои в районе Рюкодзи, если ты не знаешь, там много народа с запада проживает. Эх, баба оказалась, что надо. И пиво пила, и за мат не трахала мозг и сама требовала от бойца, чтобы тот раскроил врагу голову. И я тогда на момент понял, что Морган, кажется тебя охамутали…

— Ну и чего ты её не взял, как это делают тут многие? Сидел бы с ней на пикнике, вместо того, чтобы сотрясать тут воздух со мной, а я бы наступил в твою еду и разбил бы тебе рожу во имя Кхорна!

Морган долго смеялся, душевно и искренне.

— А может это я разбил бы тебе рожу…

— Ты не видел меня в бою! — У Сангуанора зачесались руки, но он удерживал свою жажду в узде. — Так что там дальше?

— Это оказался альп… по имени Флинт!

— Альп?

— Пидор ставший мамоно!

— Тут и такие есть?! Не вижу связь!

— И не увидишь… Я разбил ему нос и пнул в живот, но какой-то мелкий выродок, позвал стражу и меня упаковали… понимаешь?! Мой бывший капитан дрочил на меня, пока я спал в кубрике… когда я стоял на вахте, он всегда приходил ко мне и угощал бухлом, всегда говорил, какое красивое море и ночное небо!.. А я то думал, зачем он хотел со мной сблизиться… всё это безумные игры богов… иногда мне кажется, что мы все игрушки в руках тупых существ, которым была дарована сила насмехаться над нами…

— Не все, Морган… есть боги, которые не будут насмехаться над тобой, а даже вознаградят за преданную службу…

— Ты о чем?

— Тебя поразило, то что я сделал с этими самками? — Морган утвердительно кивнул, немного изменившись во взгляде, что-то заставило его верить Сангуанору и воспринимать все его слова всерьез, — Эта сила была дарована мне темными богами, но сильнее всех из них я славлю бога войны и кровавого безумия, бога под знаменем, которого можно не обязывать себя жалкими принципами морали. Под его знаменем встают все воины и все те кто жаждет пролить кровь! И имя его Кхорн!

— Бог, которому возносилась кровь пролитая тобой! Все трупы, которые вы оставляли после себя, все их черепа шли в его копилку! Восславь его и приреж то богомерзкое отродье! Кровь кровавому богу, черепа для трона черепов! И пусть весь этот мир пылает в адском пламене!

— Кхорн… — повторил Морган, — говоришь мне просто надо прирезать альпа во имя его?

— Да, и ты почувствуешь силу, дарованную им… только подумай, чего ты добьешься с такими жалкими монстрами! Ты принесешь ему много черепов!

— Морган Фауст, на выход!

У входа стояла ронин задорно покручивая браслет с ключам.

— За тебя внесла залог, девушка с которой ты обошелся как свинья! Но мы мамоно, для таких как вы дар божий! Поэтому, чтоб сделал все как надо и доставил этой девушке удовольствие! Иначе я приду к вам в гости!

— А когда меня? — бросил Сангуанор облокотившись на стену, провожая взглядом спину Моргана.

— Скоро, — ответила ронин — за тебя вносит залог твой учитель…

— Какой еще учитель?! — вскочил сержант, чуть не ударившись об второй ярус.

— Как какой? — наигранно удивилась ронин, — старенький, мудрый…. как еще его описать-то… уважаемый! о! вот и он!

Из-за стены появился Хермеус.

— Привет, мой свет… у нас будет прекрасная возможность многое обсудить…

Солнце было в зените. Птицы пели возвещая, что день уже начался. Айко ползла медленно. Каждый шаг она продумывала вплоть до мелочей. Даже незначительная ошибка могла стоить ей жизни.

Когда-то яркий и гостеприимный лес, что приманивал своей красотой и таинственность детей, ведущих в нем свои замудреные игры, теперь казался логовом зла алчущим поглотить все. Каждый шорох дорисовывал картину ужаса в сознание. Айко играла здесь. И не только она, её мать, подруги и дочь тоже наслаждались прекрасным миром дополненный фантазией детского разума. Беспощадное время, враг всех мамоно и инкубов, отнял у жителей Зипангу и его. Теперь здесь сидят садисты, фанатики, ублюдки и мрази, что учинили резню не оставив никого в районе Канта, что будет памятником страха, а день тот будет всем уроком, что люди будут оставаться людьми.

На мгновение ламии стало лучше, она нашла дуб, в котором когда-то прятала свои сокровища и вкусную еду. Красная лента, когда-то ней оставленная в дупле, принесла сладкое чувство ностальгии. Это был подарок от отца. И слеза радости прорезала её щеку на две части. «Раньше все было лучше» —