«Алису в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла перевел Александр Оленич-Гнененко (1893 – 1963) в 1940 году, но вышла книга сначала только в родном городе переводчика Ростове-на-Дону. В Москве кэрролловский абсурдизм был дозволен только в 1958 году. Позже увидели свет два других перевода Кэрролла: перевод Демуровой вышел в 1967 году, а пересказ Заходера – в 1972 году. Перевод, сделанный Владимир Набоковым в 1923 году, нельзя было публиковать; в СССР творчество русских эмигрантов по-прежнему оставалось под запретом. Этот перевод вышел только в 1989 году, санкционированный горбачевской политикой гласности.

Бытование произведений шведской писательницы Астрид Линдгрен в Советском Союзе преподносит несколько сюрпризов. Из всех ее книг, многие из которых были и переведены именно в 1960-х годах, самыми популярными стали две: трилогия «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» (1955 – 1968), первый том которой был переведен, а вернее, пересказан в 1957 году, и «Пеппи Длинныйчулок» (1945), изданная в русском переводе в 1968 году. Причудливый герой, Карлсон, который живет на крыше, по удачному выражению московского критика Ольги Мяэотс, стал «первым положительным героем [советской] детской книги с полным набором отрицательных черт»[540]. Малыш был намного более подходящим персонажем самоидентификации для детей: одиночка, убегающий в мир фантазии, где у него появляется воображаемый друг. Тем не менее абсолютный, совершенно бессовестный эгоцентризм Карлсона делал его невероятно привлекательной фигурой для тех, кто жил в строго регламентированном мире, полном официальных высоких идеалов. То же самое можно сказать и о чрезвычайно независимой фигуре Пеппи Длинныйчулок, другой неожиданной любимицы советских детей. Профессор Мария Николаева объясняет невероятный успех книги «Пеппи Длинныйчулок» тем, что она подрывает саму основу власти. В советском контексте Пеппи была диссидентом; она жила жизнью, о которой дети (да и взрослые тоже) осмеливались только мечтать[541]. Пеппи стала героиней многочисленных пьес, музыкальных постановок и мультфильмов. Собрание русских переводов Астрид Линдгрен опубликовано в 1994 и 1998 годах.

Русская судьба произведений знаменитой финско-шведской детской писательницы Туве Янссон оказалась сложнее. Перевод повести «Муми-тролль и комета» (1951) был издан в 1967 году тиражом в 75 000 экземпляров, но следующая книга, «Шляпа волшебника» (1949), появилась по-русски только в 1976 году. Она была включена в сборник произведений скандинавских детских писателей – в книгу, которая сразу стала редкостью. Рассказывают, что надо было сдать двадцать килограммов макулатуры, чтобы получить купон, дающий право приобрести этот том. Для того чтобы Туве Янссон и ее муми-тролли наконец покорили русские книжные магазины, понадобились гласность и перестройка.

Во время оттепели произошло новое открытие «серебряного века» – великолепной русской культуры первых трех десятилетий ХХ века. И для читателей детских книг, и для нового поколения писателей возвращение авторов двадцатых годов стало истинным откровением. Корней Чуковский снова превратился в величайшую фигуру русской детской поэзии. Происходила осторожная реабилитация обэриутов и их круга. Центральную роль в этом процессе играла дочь Чуковского Лидия (1907 – 1996), которая в тридцатые годы работала в маршаковской редакции ленинградского «Детгиза». В книге «В лаборатории редактора» (1960) она вспоминала этот трудный период, возвращая к жизни множество к тому времени насильственно забытых имен. Именно благодаря Чуковской были впервые после преждевременной гибели их авторов переизданы книги Введенского («Когда я вырасту большой», 1960) и Хармса («Игра», 1962). Более полный том Хармса вышел в 1967 году под заглавием «Что это было?». Исай Рахтанов (1907 – 1979), детский писатель 1930-х годов, рассказал в 1962 году историю двух журналов, «Еж» и «Чиж», и их авторов[542], а двумя годами позже Игорь Бахтерев (1908 – 1966), один из первых обэриутов, и Александр Разумовский смогли опубликовать критическую статью о Николае Олейникове [543]. Вместе это значило начало возрождения юмора и игры – черт, которые Корней Чуковский всегда считал основными для детской литературы.

Не только поэтический авангард был насильственно забыт в сталинскую эпоху. Лидия Чуковская помогла вернуть заслуженное место среди детских прозаиков Борису Житкову. Было восстановлено и доброе имя Льва Квитко. Через пять лет после его смерти появился толстый сборник его поэзии под названием «Я сам» (1957).

Маленькая, но знаменитая книжка Даниила Хармса «Игра» вышла в московском издательстве «Детский мир». За пять лет, прошедших с его основания, издательство выпустило книги практически всех важных авторов новой поэзии для детей. В качестве иллюстраторов «Детский мир» приглашал известных художников, таких как Виктор Пивоваров и Илья Кабаков, которые также опирались в своем творчестве на прерванную традицию двадцатых годов. «Детский мир» издавал книжки-головоломки, раскраски, книжки-раскладушки и книжки с грампластинками. Директор издательства и его главная движущая сила Юрий Тимофеев (1923 – 1982) – фигура не менее важная для детской литературы, чем Маршак в период между двумя войнами. Как и Маршака, Тимофеева отличал острый глаз на таланты.

Давно уже было ясно, что один «Детгиз» не может выпускать столько книг, сколько нужно детям и юношеству. Поэтому наряду с «Детским миром» и такое «взрослое издательство», как «Советская Россия», проявило интерес к жанру, создав специальную детскую секцию. Что касается журналов, то «Мурзилка» и «Пионер» продолжали выходить регулярно, однако «Дружные ребята» и «Затейник» закрылись в 1953 году. В 1956 году начал публиковаться новый развлекательный журнал для самых маленьких «Веселые картинки». Как ясно из названия, основное место в публикации занимали картинки; художник и книжный иллюстратор Иван Семенов (1906 – 1982) стал его главным редактором. К началу 1980-х годов тираж журнала достиг девяти с половиной миллионов экземпляров. Позже члены редакции «Веселых картинок» гордились тем, что это было единственное советское издание, которое не подвергалось цензуре и обходилось без публикаций, посвященных современным вождям коммунистической партии. Даже в дни траура по Брежневу в «Веселых картинках» не был напечатан его портрет[544].