В сад тенистый с тобой удалившись вдвоем,

Мы вина в пиалу, помолившись, нальем.

Скольких любящих, боже, в безумье своем

Превратил ты в сосуд, из которого пьем!

Старость – дерево, корень которого сгнил.

Возраст алые щеки мое посинил.

Крыша, дверь и четыре стены моей жизни

Обветшали и рухнуть грозят со стропил.

Нет на свете тиранов злобней и жадней,

Чем земля и жестокое небо над ней.

Распороть бы земле ненасытное брюхо:

Сколько в нем засверкает бесценных камней!

Двери в этой обители: выход и вход.

Что нас ждет, кроме гибели, страха, невзгод?

Счастье? Счастлив живущий хотя бы мгновенье.

Кто совсем не родился – счастливее тот.

Добровольно сюда не явился бы я.

И отсюда уйти не стремился бы я.

Я бы в жизни, будь воля моя, не стремился

Никуда. Никогда. Не родился бы я.

Над землей небосвод наклоняется вновь,

Как над чашей кувшин. Между ними любовь.

Только хлещет на землю не кровь винограда,

А сынов человеческих алая кровь.

Двести лет проживешь или тысячу лет —

Все равно попадешь муравьям на обед.

В шелк одет или в жалкие тряпки одет,

Падишах или пьяница – разницы нет!

Этот мир красотою Хайама пленил,

Ароматом и цветом своим опьянил.

Но источник с живою водою – иссякнет,

Как бы ты бережливо его не хранил!

Я скажу по секрету тебе одному:

Смысл мучений людских недоступен уму,

Нашу глину Аллах замесил на страданьях:

Мы выходим из тьмы, чтобы кануть во тьму!

Если гурия страстно целует в уста,

Если твой собеседник мудрее Христа,

Если лучше небесной Зухры музыкантша —

Все не в радость, коль совесть твоя не чиста!

Угнетает людей небосвод-мироед:

Он ссужает их жизнью на несколько лет.

Знал бы я об условиях этих кабальных —

Предпочел бы совсем не родиться на свет!

Милосердия, сердце мое, не ищи.

Правды в мире, где ценят вранье, – не ищи.

Нет еще в этом мире от скорби лекарства.

Примирись – и лекарств от нее не ищи.

Плачет роза под прессом: «Зачем из меня