Завтра будем лежать под травою, внизу.

От судьбы мне всегда достаются плевки,

Жизнь слагается воле моей вопреки,

И душа собирается тело покинуть:

«Больно стены жилья, – говорит, – не крепки?!»

Пей вино! Нам с тобой не заказано пить,

Ибо небо намерено нас погубить.

Развалясь на траве, произросшей из праха,

Пей вино! И не надо судьбу торопить.

Все пройдет – и надежды зерно не взойдет,

Все, что ты накопил, ни за грош пропадет.

Если ты не поделишься вовремя с другом —

Все твое достоянье врагу отойдет.

Как нужна для жемчужины полная тьма —

Так страданья нужны для души и ума.

Ты лишился всего, и душа опустела?

Эта чаша наполнится снова сама!

До того, как мы чашу судьбы изопьем,

Выпьем, милая, чашу иную вдвоем.

Может статься, что сделать глотка перед смертью

Не позволит нам небо в безумье своем.

До рождения ты не нуждался ни в чем,

А родившись, нуждаться во всем обречен.

Только сбросивши гнет ненасытного тела,

Снова станешь свободным, как бог, богачом.

Из допущенных в рай и повергнутых в ад

Никогда и никто не вернулся назад.

Грешен ты или свят, беден или богат —

Уходя, не надейся и ты на возврат.

Вот лицо мое – словно прекрасный тюльпан.

Вот мой стройный, как ствол кипарисовый, стан.

Одного, сотворенный из праха, не знаю:

Для чего этот облик мне скульптором дан?

Если б мне этой жизни причину постичь —

Я сумел бы и нашу кончину постичь.

То, чего не постиг я, в живых пребывая,

Не надеюсь, когда вас покину, постичь.

Вразуми, всемогущее небо, невежд:

Где уток, где основа всех наших надежд?

Сколько пламенных душ без остатка сгорело!

Где же дым? Где же смысл? Оправдание – где ж?

Этой чаше рассудок хвалу воздает,

С ней влюбленный целуется ночь напролет,

А безумный гончар столь изящную чашу

Создает – и об землю без жалости бьет!

Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит,

Кто не помнит утех, не прощает обид.

Пой, покуда у чанга не лопнули струны!

Пей, покуда об камень сосуд не разбит!