увидел, как дернулась ткань плаща. Одновременно с грохотом выстрела чудовище пошатнулось, выронив нож, но тут же обернулось и бросилось через комнату к Ричарду Бренту. Гримм моментально осознал, что происходит, и знал, что может забрать с собой только одну жертву. И без колебаний принял решение.

Ни при каком логическом рассуждении меня нельзя обвинить в том, что произошло дальше. Я мог бы попытаться сломать ставни, запрыгнуть в комнату и сцепиться с чудовищем, в которое монахи Внутренней Монголии превратили Адама Гримма, но он двигался с таким проворством, что Ричард Брент все равно погиб бы, прежде чем я мог оказаться внутри. Я сделал то, что было очевидным решением в той ситуации: через окно всадил все патроны в этот ковылявший через комнату кошмар. Это должно было его остановить, он должен был рухнуть на пол замертво – но Адам Гримм продолжал рваться вперед, не обращая внимания на врезающиеся в его тело пули. Его живучесть превосходила не только человеческую, но и звериную. В нем горела демоническая сила, призванная создавшим его темным искусством. Ни одно создание природы не могло пересечь ту комнату под градом пуль, выпущенных с такого близкого расстояния. Я не промахнулся ни разу. Оборотень шатался при каждом попадании, но не падал до тех пор, пока в его теле не оказалось шесть пуль. Потом он пополз на четвереньках, как животное, роняя кровавую пену с оскаленных челюстей. Меня охватила паника. Выхватив второй револьвер, я опустошил и его барабан, пытаясь остановить это мучительно продвигавшееся вперед, истекавшее кровью тело. Но все адские полчища не сумели бы заставить Адама Гримма отказаться от добычи, и даже смерть отступилась перед чудовищным упорством его нечеловеческого духа.

В его теле, буквально порванном на части, сидели двенадцать пуль, его мозг практически вытекал из дыры в виске. И все же Адам Гримм достиг лежавшего на диване человека. Когда опустилась изуродованная голова и сомкнулись чудовищные челюсти, из горла Ричарда Брента вырвался захлебывающийся крик. На мгновение мне показалось, что два их пугающих образа слились воедино: безумный человек и безумный нечеловек, а потом Гримм каким-то звериным движением вскинул голову, разрывая врагу горло, и кровь залила обоих. Затем он поднял измазанную алым морду, и его волчьи губы растянулись в последнем приступе чудовищного хохота, захлебнувшегося в потоке крови. После этого он рухнул на пол и затих.

Эммет Глэнтон ударил по тормозам. Взвизгнули покрышки, старенький «Форд Ти[63]» занесло, и он остановился всего в нескольких футах от фигуры, внезапно, точно призрак, возникшей впереди среди темной, ветреной ночи.

– Какого дьявола ты этак вот прыгаешь прямо под колеса? – гневно закричал Глэнтон, узнав человека, замершего в нелепой позе в лучах фар.

Это был полоумный Джошуа, местный дурачок, работавший лесорубом у старого Джона Брукмэна, но… В таком расположении духа Глэнтон не видел Джошуа еще никогда. Широкое туповатое лицо парня, озаренное ярким светом фар, конвульсивно дергалось, пена хлопьями падала с губ, глаза покраснели, как у бешеного волка. Отчаянно размахивая руками, он невнятно хрипел. Изумленный, Глэнтон распахнул дверцу и вышел из машины. Встав в полный рост, он оказался на несколько дюймов выше Джошуа, но рядом с коренастым, могучим, точно горилла, недоумком его поджарая, мускулистая фигура совершенно не впечатляла.

Во взгляде Джошуа чувствовалась угроза. Куда только делась его обычная тупая апатия? Он кинулся к Глэнтону, оскалив зубы и зарычав, точно дикий зверь.

– Держись от меня подальше, дьявол тебя разрази! – прикрикнул на него Глэнтон. – Что это на тебя нашло?

– Ты едешь туда! – пролопотал недоумок, указывая на юг. – Старый Джон звонил тебе. Я все слышал!

– Да, звонил, – ответил Глэнтон. – Просил приехать, как можно скорее. Зачем, не сказал. И что с того? Хочешь, чтоб я подвез тебя обратно?

Джошуа подпрыгнул на месте, по-обезьяньи замолотил кулачищами по волосатой груди, заскрежетал зубами и завыл. По спине Глэнтона пробежали мурашки. Ночь была черным-черна, ветер выл в мескитовых зарослях под черным небом, да еще этот треклятый дурень выкидывал коленца, беснуясь посреди единственного островка света, точно злой дух, вызванный какой-то ведьмой из самого пекла!

– Нет, я не хочу ехать с тобой! – взревел Джошуа. – И ты не поедешь! Только попробуй – убью! Башку сверну вот этими руками!

Пальцы безумца потянулись к лицу Глэнтона, шевелясь, точно толстые, волосатые паучьи лапы. Его угроза вывела Глэнтона из себя.

– С чего это ты взбесился?! – рыкнул он. – Не знаю, зачем Брукмэн звонил, но…

– Я знаю! – взвыл Джошуа. Хлопья пены так и брызнули с его трясущихся жирных губ. – Я был за окном и все слышал! Она тебе не достанется! Я не могу без нее!