выводы. Считается, что на этой конкретной стадии обвиняемый наиболее уязвим для ненадлежащего давления и требует правовой поддержки (Джон Мюррей против Соединенного Королевства; Салдуз против Турции, пп. 56-62), если только ответчик не отказался от права на помощь адвоката сознательно и решительно (Йолдаш против Турции (Yoldas v. Turkey), 23 февраля 2010 г., пп. 46-55). Использование признания, полученного от задержанного лица в отсутствие адвоката, как правило, противоречит п. 3c Статьи 6, даже если эти показания получены в иностранном государстве (Стойкович против Франции и Бельгии (Stojkovic v. France и Belgium), 27 октября 2011 г., пп. 51- 57).

Недопустимо давление для получения признания в отношении непредставленных адвокатом лиц, даже если они не имели процессуального статуса подозреваемых во время оспоренного допроса и формально рассматривались как свидетели на этой стадии (Шабельник против Украины)[67].

В то же время присутствие адвоката необязательно, если полиция допрашивает человека без его задержания, даже если позднее этот человек становится подозреваемым (Александр Зайченко против России, пп. 46-51).

Как правило, обвиняемые должны иметь право, как только они оказываются под стражей, пользоваться помощью адвоката, и не только во время допросов (Даянан против Турции, пп. 29-34). В то же время отсутствие адвоката немедленно после задержания необязательно должно вменяться государству в вину (даже если признание получено вследствие этого), если обвиняемый, по мере возможности, не предпринимает усилий/не выказывает большое усердие для того, чтобы получить помощь защитника (Железов против России, реш.; Латимер против Соединенного Королевства, реш.), и если присутствие адвоката противоречит применимому законодательству.

Отказ от правовой помощи подозреваемым при сомнительных обстоятельствах может быть расценен как не имеющий силы. Если обвиняемые требуют, чтобы удовлетворили их право на помощь адвоката во время допроса, то отказ в данном праве нельзя обосновать, лишь показав, что они ответили на последующие вопросы полиции, даже если не оспаривается тот факт, что подозреваемым сообщили об их правах (Пищальников против России, пп. 72-91).

Не существует устоявшейся практики, касающейся требования присутствия адвоката во время следственных действий, за исключением первого допроса. Можно допустить, однако, что присутствие адвоката в то время, когда обвиняемый сталкивается с показаниями второстепенного свидетеля на досудебной стадии, не является обязательным элементом прав защиты (Исгро против Италии (Isgro v. Italy), 19 февраля 1991 г., пп. 31- 37)[68]. В то же время, по-видимому, присутствие адвоката может потребоваться во время предъявления для опознания ряда людей, особенно когда это опознание играет чрезвычайную роль при вынесении обвинительного приговора (Ласка и Лика против Албании, пп. 63-72).

Способ предоставления правовой помощи — бесплатной или платной — должен быть «практическим и действенным», а не просто «теоретическим и вымышленным» (Артико против Италии, пп. 31-38).

Не существует как такового права на доступ к адвокату в любое время процесса, и ограничения могут налагаться на количество или продолжительность встреч, особенно на досудебной стадии (Бонци против Швейцарии) при условии, что чрезвычайная необходимость в доступе к правовой помощи удовлетворяется немедленно после задержания (Джон Мюррей против Соединенного Королевства).

Существует принцип, в соответствии с которым ответчик в уголовном деле имеет право на общение со своим адвокатом наедине (Сахновский против России, пп. 99-107), хотя наблюдение за их разговорами допустимо. Однако право на общение с адвокатом наедине не является абсолютным, и полиция может наблюдать за встречами между клиентом и адвокатом на досудебной стадии для предотвращения сговора (S. против Швейцарии (S. v. Switzerland), 28 ноября 1991 г., пп. 48-51), новых преступлений (Бреннан против Соединенного Королевства (Brennan v. the United Kingdom), 16 октября 2002 г., пп. 42-63) или защиты свидетелей (Куруп против Дании, реш.).

Способ и продолжительность наблюдения за встречами обвиняемого и его адвоката должны: а) иметь веские причины, т.е. разумные основания подозревать не только обвиняемого, но также и адвоката в причастности или пособничестве какой-либо вредоносной деятельности на основании результатов объективной проверки; и б) быть соразмерной реакцией на воспринимаемую необходимость (S. против Швейцарии, Бреннан против Соединенного Королевства, Куруп против Дании). Такие меры, как подслушивание разговоров ответчика с его адвокатом, могут быть законны, только когда это «совершенно необходимо». Такие меры могут нарушать п. 3c Статьи 6, даже когда отсутствует их видимая непосредственная связь с содержанием обвинений или стратегией защиты (Загария против Италии (Zagaria v. Italy), 27 ноября 2007 г., пп. 32-36).