Аттик поднял руку, прерывая Гальбу.
— Если ты не понимаешь, что происходит с тобой, если всё случается помимо твоей воли, то твои намерения не имеют значения. Как, соответственно, и твоя верность.
На это Антон ответить не сумел. Логика капитана оказалась безжалостно, и, вместе с тем, неопровержимой.
— Как вы намерены поступить со мной? — спросил Гальба.
— Я не уверен — и я не люблю неопределенностей, брат-сержант, и особенно не терплю их в себе. Но таково наше положение, и, каким бы ни был источник твоих знаний, в руинах ты сумел предупредить нас об атаке червей. Полезное, хоть и необъяснимое деяние.
Дурун постучал пальцем по столу.
— Опиши в точности, что тогда произошло.
— Я почувствовал, как что-то приближается.
— «Почувствовал» каким образом? Интуитивно?
— Нет. — Антон помолчал. — Я услышал шёпоты.
— В ночь первой атаки ты говорил, что унюхал шепоты.
— Так было, — кивнул Гальба.
— Я решил, что это галлюцинация, вызванная воздействием варпа. — палец отстучал «тук-тук-тук». — Последующие события указывают на ошибочность диагноза. Шёпоты, о которых ты говоришь, были разборчивыми?
— В руинах — да.
— Что они говорили?
— «Предупреди их. Оно приближается. Посмотри направо».
Стук прекратился.
— Весьма разборчиво. Слова произносились твоим голосом?
— Нет, — с отвращением выплюнул Антон, когда в памяти вновь проскрежетали ржавчина, камни и черепа.
— А что сейчас? Шёпоты говорили с тобой после этого?
— Не так, как тогда, но жажда сожжения развалин выражена ярко. Слова «сжечь их» повторяются у меня в голове.
Молчание. Неподвижность. Глубокая задумчивость воина-машины. Затем, слова.
— Отчетливость этих сообщений соответствует теории о разумном противнике. Природа технологии, способной обеспечить их передачу, мне неизвестна, но пока отложим это в сторону. Необходимо разобраться с содержанием посланий — ведь шёпоты не навредили нам в руинах, а помогли.
— Вы считаете, что у нас тут не только враги, но и союзники? — спросил Гальба, чувствуя, что это не так.
— Я уже устал выслушивать рассуждения о невидимых созданиях, — ответил Аттик.
— Со всем уважением, капитан, я вдвое сильнее устал, выслушивая их самих.
На это безэмоциональный череп отозвался звуком, отдаленно напоминающим смешок.
— Могу себе представить, — заметил капитан, и это замечание перекинуло мостик через пропасть, растущую между двумя легионерами. Гальбе стало заметно легче дышать.
— Что нам следует предпринять? — спросил сержант.
Аттик снова замер, а затем решительно стукнул кулаком по столу, так, что помялась крышка.
— У меня мириад дурных предчувствий, но первое сообщение в руинах оказалось ценным, поэтому игнорировать второе было бы глупо. К тому же, его содержание совпадает с моими стратегическими выкладками.
— Значит, нам нужно уничтожить развалины?
— Нам нужно сжечь их.
Каншелл думал, что нынешняя ночь окажется для него последней в поселении. Раскопки приказано было остановить. Хотя Йерун не знал, что именно нашли в глубинах — если вообще обнаружили хоть что-то, — но, казалось, Х легион больше не собирается оставаться на плато. Среди сервов ходили слухи, что пришло время предоставить колонистов их судьбе: для них возведен крепкий частокол, роздано достаточно лазвинтовок, и теперь новоприбывшие должны доказать, что заслуживали спасения.
Такую картину Йерун составил из обрывков фраз, услышанных в предвечерние часы. Поверхностная болтовня, под которой скрывалось нечто важное. Ночные страхи обитателей базы теперь переплетались с надеждами, распаленными церемониями колонистов. Сервы, пусть и восхищенные ими, пока что вели себя как осторожные наблюдатели — один только Каншелл ступал внутрь ложи. Теперь оставался последний шанс принять участие в ритуале, и разговоры бурлили от невысказанных сомнений, неопределенностей и опасений. Сам Йерун предполагал, что большинство сервов, даже последователей «Лектицио Дивинитатус», останутся в стороне. Слишком силен был страх перед столь явным преступлением против секулярной Имперской Истины.
