— Ну? — спросил капитан. Он принимал воинов других легионов так же неохотно, как и раньше. Он отказывал им даже в простейшей вежливости. Но он работал с ними. Гальба радовался, что на этот раз ему не придётся быть дипломатом.

Нет, — раздался непрошенный голос в его голове. — Ты больше не дипломат. Ты — псайкер.

— Глубже в расщелине примерно такая же архитектура. Однако часть строения по-прежнему погребена. Мы не можем сказать, какая, — ответил Птеро.

— Есть ли проходы, выглядящие более важными, чем другие?

— Нет. Напротив… — Ворон помедлил. — Каждый проход отличается по форме от других. Но у меня сложилось впечатление, что при этом они являются копиями.

— Копиями?

— Я не хочу говорить, что это здание создано путём повторения.

— Но ты только что это сказал.

— Невольно.

— Такие размышления могли бы заинтересовать летописцев, — Аттик издал электронный рык, заменявший ему усмешку. — Нам же они никак не помогут.

Он направился к входу. Отделения последовали за ним.

Шаг через порог казался проникновением через мембрану. Гальба ожидал, что он окажется в узком коридоре, ожидал, что стены сожмутся, а затем дёрнутся, словно в кашле, желая вытолкнуть чужаков. Вместо этого легионеры оказались в обширном зале. Снаружи казалось, что там абсолютная тьма, но внутри виднелся тусклый свет — слабое красное сияние, кровавые отблески которого наполняли пространство, поглощая проникающие снаружи лучи. Потолок был далёким сводом, опирающимся на тянущиеся к нему колонны. Стены уходили на сотни метров налево и направо. Через пятьдесят метров впереди была глухая цельная задняя стена, совпадающая с подъёмом плато и покрытая рядами искажённых арок.

— Ауспик, — скомандовал Аттик.

— Ничего, — ответил Камн.

— Энергетические источники?

— Ничего.

— Естественно. Что ты можешь мне сказать, технодесантник?

— Капитан, даже пространство здесь невозможно точно измерить — показания противоречивы и постоянно меняются.

— Что было правильным мгновения назад, остаётся правильным и сейчас, — кивнул Аттик. — Здесь действует варп. Однако то, что он создал, стабильно, и мы можем использовать это, чтобы найти спрятавшегося врага.

Они направились дальше. Прямо впереди у дальней стены скат опускался на следующий уровень. Его склон был ровным. Резкий диагональный спуск привёл легионеров в зал, во всём совпадающий с верхним. Там тоже был скат, ведущий их в новый зал, к новому двойнику. А затем следующий скат.

Вскоре проступила сбивающая с толку система. Если бы не различия в углах искажённых колонн, то Гальба бы подумал, что они спускаются в один и тот же обширный зал снова и снова. В повторении помещений была странная целесообразность. Там было значение, хотя он не мог себе даже представить, какое. Антон хорошо осознавал размер помещений — замкнутых, но обширных, воплощений идеи пространства. Повторяясь, они указывали на бесконечность. В них не было никакой явной функции. В них ничего не хранилось. Но они что-то значили. Здесь были голоса, придававшие форму камню. Здесь было намерение, купающееся в одинаковом, лишённом теней багрянце.

Аттик не намеревался слушать эти голоса. Он хотел лишь идти и убивать. Он намеревался принести смысл на Пифос в виде непоколебимого разрушения. Гальба не был доволен. Сержант хотел понять. Если они не знают, с чем сражаются, то как могут надеяться это уничтожить? Возможно, если он услышит слова, то сможет заставить их умолкнуть?

Если он поймёт, для чего предназначено это здание, то сможет предугадать атаку.

Они достигли подножия. В нескольких этажах выше внешние проходы были уже загорожены землёй и скалой. Отделение находились в погребённых глубинах здания. Мерцание оставалось неизменным. Этот зал был похож на другие, через которые они проходили, но в нём не было окон. Вместо этого в каменной стене был единственный круглый проход, ведущий в каменный туннель к центру плато. Его очертания напомнили Гальбе скорее трубу, чем ход, трубу, шедшую на примерно пятнадцать метров до места обвала, преграждавшего путь. Идти было больше некуда, путь окончился.

— Всё ещё никаких показаний, — сказал Камн прежде, чем его спросил капитан.

Аттик молчал. Линзы его шлема словно вспыхнули ярким красным светом, раздражённо пронзая внешнее мерцание.

— Эти развалины были раскопаны неестественными средствами. Нечто действует здесь. Его источник должен где-то быть.

— Но, возможно, не здесь, — предположил Камн. — Возможно, враг действовал издали.

— Откуда? И ради чего? — голос Аттика звучал так, словно он не ожидал ответов.

Гальба вглядывался в изгибы стен трубы. В их расположении и работе по камню было нечто, привлекавшее внимание. Он пригляделся. Там была