Паерт рухнул на колени, жизнь постепенно вытекала из его тела. Он поднес руки к глазам и погрузил в них пальцы. Серв глубоко вдохнул и потянул, словно вырывая кусок мяса из туши. С руками, полными желеобразной массы, он повалился на пол.

Каншелл отступил назад, перед глазами все еще стоял наихудший ужас, который не был самоубийством Паерта. Наихудший ужас вцепился в его рассудок, словно опухоль.

Йерун услышал за спиной тяжелую поступь керамитовых ботинок, и, обернувшись, увидел Гальбу и Аттика. Боги здравомыслия прибыли слишком поздно. Теперь он уже не познает покоя. Трепет, который он всегда испытывал в их присутствии, утонул в том наихудшем кошмаре. Каншелл уставился на Железных Рук, и облек свой наихудший ужас в слова.

— Его глаза, — просипел он. — Его глаза кричали.

— Мы знали, что будут галлюцинации, — сказал Аттик собравшимся офицерам. Они находились в командном модуле базы, скудно обставленной комнате, служившей сугубо для тактических целей. Одну стену занимала вокс-система, в центре стоял большой гололитический стол. Вот и все. Аттик возвышался перед столом. Рядом с ним стояла Ридия Эрефрен. Гололитический проектор работал, но Аттик пока не включил дисплей. Сначала он решил избавиться от всего, что могло их отвлечь.

— Мы знали, что такое будет, — продолжил капитан, — и оно случилось. Эта система и эти планеты опасны для людей со слабым разумом.

— Он имеет в виду тебя, — шепнул Даррас Гальбе. Они расположились у внешней стены модуля.

Гальба не ответил. Он вспомнил изувеченный труп и выражение подавленного ужаса на лице Каншелла. Чудо, что серв все еще оставался в своем уме.

— Таковы риски и цена этой миссии, — сказал Аттик. — Пифос враждебен для плоти и рассудка. Таковы простые факты здешних земель. Местные формы жизни таят опасность, а варп близок к поверхности.

— Скольких сервов мы потеряли? — спросил Вект.

— Один погибший, — сказал Аттик апотекарию. — Четверо лишились рассудка, их прогноз неутешительный. Тот, который погиб, на момент самоубийства был один. Его товарищ добрался до него слишком поздно. Поэтому я распорядился, чтобы ни один серв больше не оставался один, неважно, как долго. Одиночество — благодатная почва для безумия.

Гальба нахмурился. От ответа Аттика веяло скорее целесообразностью, нежели убеждением. Действительно, мертвый серв какое-то время пробыл один. Но, судя по словам Каншелла, до тех пор, пока они оставались связными, прежде чем лишиться рассудка, жертва находилась в спальне, и вовсе не одна. Гальба до сих пор помнил то, что пережил он сам. Сержант понимал, что объяснение Аттика его состояния было верным. В Галактике исключительного видения Императора не было места для любых других вероятностей. Он знал это. Но Гальба ощущал нечто совершенно противоположное, и этот иррациональный инстинкт тревожил его. Ему не было места внутри легионера Железных Рук. Но инстинкт тот был достаточно силен, чтобы атаковать Гальбу вопросами, ответов на которые он найти не мог.

— У нас были жертвы, — сказал Аттик. — И будут еще. Но они не станут напрасными, — капитан повернулся к астропату. — Просветите нас, госпожа Эрефрен?

— Я увидела флот, — произнесла она. — Корабли принадлежат Детям Императора.

Выражением ненависти могла служить и мертвая тишина. Теперь Гальба это понял. Его сомнения испарились. Он окунулся в ярость. Ее чистота выжгла в сержанте всякую слабость. Она выковала неумолимый металл.

— Продолжайте, — сказал Аттик. В одном этом слове таилась не просто ненависть. В нем чувствовалось рвение. Капитан «Веритас феррум» поймал жертву в сокрушительную хватку.

— Небольшая эскадра отделилась от основной группы. В ее составе три корабля. Их пункт назначения — сектор Деметер. Система Хамартия.

— Назовите корабли, — попросил Аттик.

— Два корабля сопровождения — «Бесконечное великолепие» и «Золотая середина». Еще боевая баржа, «Каллидора».

Глаза Гальбы расширились. Даррас, стоявший рядом с ним, ошеломленно застыл. Откуда у Эрефрен такие подробные сведения? И все же она говорила с непоколебимой уверенностью. И «Каллидора»… Теперь он действительно понял тот огонь в настоящем глазу Аттика. «Веритас феррум» следовал за боевой баржей в совместных операциях III и Х легионов. Этот корабль был отлично известен всем собравшимся. Однажды он озарил вакуум космоса сверкающим сиянием братства.

Он открыл по ним огонь в пустотной войне над Исстваном-5.