хоть каких-нибудь стимулов снова вызвало у него приступ гнева.

— Грандиозный финал, — произнес Марий, коверкая слова широко разведенными челюстями.

Люцию, чтобы хоть что-нибудь почувствовать, отчаянно хотелось вонзить мечи в грудь Вайросеана, и сдержаться стоило большого труда.

— Я презираю это место, — сказал Люций, мечтая убраться с этой рукотворной скалы.

— А я уже забыл о нем, — отозвался Каэсорон.

Сновидение упорно цеплялось за неровные края его сознания, его нескончаемый ужас и тяжкие сомнения повисли на шее тяжелым ярмом. В коридорах «Гордости Императора» никогда не утихало эхо криков, разносящихся из одного конца корабля в другой, их неумолчный хор свидетельствовал о самых разнузданных оргиях. По большей части это были крики боли, но зачастую в них звучало неподдельное наслаждение.

В этой серой череде дней стало трудно отделить одно от другого.

Тем не менее, этот участок корабля казался покинутым и забытым, словно постыдный секрет, который надеешься забыть, если долго не обращать на него внимания. В просторном холле не было ни света, ни музыки, ни криков, никаких извращенных воспеваний страдания, никаких приспособлений для утонченных истязаний плоти. Казалось, это место выпало из времени, как будто оно существовало отдельно от остального корабля.

Люций повернул за угол и оказался перед высокими арочными дверями «Ла Фениче». Впечатление заброшенности тотчас рассеялось, поскольку перед входом стояли шесть воинов в поцарапанных доспехах, окрашенных в голубой, розовый и пурпурный цвета. Обветшавшие плащи, вытканные золотом, несимметричными складками свисали с шипов на их наплечниках, а на груди рубиновым огнем горели глаза хищных птиц.

Все шестеро держали в руках алебарды с золотыми лезвиями, на краях которых потрескивали искры убийственного света. Один из воинов, чье лицо закрывала маска из плоти, повернув оружие в сторону Люция, шагнул ему навстречу. Его неторопливые движения отличались уверенностью и плавностью. Воин не боялся Люция, а это свидетельствовало о чрезвычайной глупости.

— Гвардия Феникса, — не скрывая довольной усмешки, произнес Люций.

— Посещение «Ла Фениче» карается смертью, — донесся из-под маски сдавленный голос воина.

— Да, я слышал, — дружеским тоном сообщил Люций. — А с чего бы это, а? Как ты думаешь?

Воин Гвардии Феникса проигнорировал его вопрос.

— Разворачивайся, мечник. Уходи отсюда, и останешься в живых.

Люций рассмеялся, приятно удивленный если не серьезностью, то искренностью его угрозы.

— Вот как?! — воскликнул он, опустив ладони на рукояти своих мечей. — Неужели ты считаешь, что ты и твои друзья помешают мне войти внутрь?

Гвардейцы Феникса обступили его полукругом смертоносной стали.

— Уходи, если хочешь жить, — снова предупредил стоящий напротив воин.

— Ты уже это говорил, но дело в том, что я хочу войти, и не стоит мне препятствовать. Можешь поверить, я с большим удовольствием буду драться со всеми вами, но уверен, что исход боя может быть только один.

Во взгляде гвардейца Люций прочел, что сейчас его атакуют.

Энергетически усиленная сталь рассекла воздух, но Люций уже начал движение.

Люций пригнулся, избегая удара алебарды, и в его руке сверкнул терранский меч. Его кончик погрузился в пах воина. Последовал резкий поворот кисти, и лезвие прошло сквозь бедренную кость и мышцы, отделив ногу от тела. Из раны хлынула кровь, а воин, вскрикнув от боли и удивления, рухнул на пол. Люций метнулся в сторону, и его лаэрский клинок рассек бок противника справа. Под ударом чужеземного металла броня разошлась, и внутренности воина вывалились наружу, словно торопясь покинуть его плоть.

Видоизмененные органы стимулировали его ощущения, и Люций рассмеялся яркости окружающего мира. Темнота стала многогранной, в запахе крови чувствовалась смесь искусственных химикатов и биологических возбудителей, а в блеске тусклого света на лезвиях мечей он видел пышный фейерверк, знаменующий конец Великого Триумфа. Его дыхание стало невероятно громким, кровь билась бурным потоком, а противники приближались с кажущейся неторопливостью.

Его плеча коснулась алебарда, и Люций, следуя направлению удара, перекатился по полу. Вскочив на ноги, он блокировал возвратный удар, поворотом запястья обогнул клинок и нанес удар в шлем гвардейца. Воин беззвучно упал, а Люций отскочил в сторону, уклоняясь от клинка, грозившего разрубить его от головы до паха.

Люций с молниеносной быстротой бросился в контратаку. Первый его удар отбросил клинок противника, а второй рассек ему горло. Третьим ударом