Царь по прибытии в Ставку ни во что не вмешивался, ничего не менял и ничего не предлагал — он словно кого-то все время боялся и в присутствии министра графа Фредерикса всегда молчал или задавал самые безразличные вопросы, которые никак не соотносились с обсуждаемой проблемой. Всем военным хозяйством руководил начальник штаба Ставки генерал Михаил Алексеев, который умело уводил войска из окружения в Прибалтике и на западе Украины и не позволял прусскому окружению императора вмешиваться в работу штаба, который он возглавлял. Это было труднее сделать, чем сражаться в бою, но он добивался сокрытия замыслов подготавливаемых наступательных операций и мест нахождения резервов от близких сановников царя, но не мог их скрыть от императора, и потому они все равно становились известны германской разведке.

С приездом Николая II в Ставку, после того, как он назначил себя Верховным главнокомандующим, работа Союзов земств и городов была парализована. Царь не хотел иметь никакого дела с лидерами земского и городского движения, а организовывать работу правительства по мобилизации экономики страны для нужд войны ему не позволяло его прусское окружение. Это же окружение заставляло императрицу поддерживать взгляды императора на земское движение. «Никому не нужно их мнение, — писала царица Николаю II по поводу постановления Петроградской городской думы, в котором говорилось о необходимости обновления правительства. — Пусть они лучше всего займутся вопросами канализации… Мы Богом поставлены на трон и должны сохранить его крепким и передать непоколебленным нашему сыну»[307].

В такой обстановке русская буржуазия встала в оппозицию как к императору, так и к правительству и заменила свой старый лозунг «единения с царским правительством» лозунгом «создания министерства доверия»[308]. Депутаты Государственной думы поощрили создание в июне военно- промышленных комитетов, перед которыми была поставлена задача мобилизации промышленности страны для работы на войну. Предполагалось, что они сосредоточат в своих руках руководство крупной и средней промышленностью, а союзы земств будут развивать мелкую кустарную промышленность.

В августе основными фракциями думы был сформирован «Прогрессивный блок», поставивший своей целью обновить и укрепить разлагавшийся аппарат царской власти, провести реформы в стране и создать кабинет министров, который бы пользовался доверием всех слоев русского общества. Одновременно буржуазия сделала попытку дело руководства промышленностью и мобилизации ее мощностей на нужды войны взять в свои руки, но сделать ей это было очень трудно, так как на ее пути встал царский двор и правительство, не желавшие менять свое отношение к войне, которое было с самого начала пораженческим. С таким курсом не хотело мириться земство и большинство депутатов Государственной думы. Само отношение правительства к характеру войны заставило земства сделать свои союзы политическими объединениями, в которых сплотились передовые слои русской буржуазии, дворянства и интеллигенции. В своей политической борьбе с царским правительством буржуазия стремилась усилить свое влияние на экономическую и политическую жизнь страны двумя методами. Во-первых, с помощью промышленных комитетов и союзов земств и городов взять управление народным хозяйством в свои руки, чтобы военные заказы, распределение металла и топлива, организация транспорта и разрешение продовольственного дела проводилось без участия правительства Горемыкина, которое поддерживало вредительство в этой области и бросило страну на произвол врагов внутренних и внешних. Во-вторых, буржуазия прямо и открыто поставила вопрос об укреплении аппарата царской власти путем привлечения ее представителей к управлению страной, требуя, чтобы самодержавная монархия была заменена на конституционную, по типу Великобритании, и создания буржуазного правительства, подотчетного Государственной думе. Царь и его двор не хотели идти ни на какие уступки, и после отъезда Николая II в Ставку выступление буржуазии, и прежде всего представителей земства, стали носить враждебный характер по отношению к царской власти. На осенних съездах союзов земств и городов князь Г. Львов заявил, что царское правительство «противодействует единению общественных сил с властью». Резолюция съезда требовала обновления власти, «которая может быть сильнее только при условии доверия страны и единения с законным ее представительством»[309]. Обобщив требования русской буржуазии царскому правительству, два видных ее представителя, князь Львов и Челноков, хотели донести их лично императору Николаю II, но он отказался их принять. Не был принят и председатель Государственной думы Родзянко, поднимавший важные вопросы единства власти и парламента для отпора врагу. Тогда Союзы земств и городов послали царю письмо, в котором говорилось, что «те представители общественного порядка, которые хотят управлять страной одной властью приказаний, не слушая ее голоса и не считаясь с ее желанием, суть злейшие враги России и ее престола»[310].

С этого времени в стране, во всех классах общества, открыто заговорили об измене лиц, стоящих у кормила власти, с требованиями перемен. «Армия отступает, — говорил видный кадет Н. Астров, — из-за предательства, отсутствия снарядов, ружей… потому что власть, привыкшая к безответственности, воспитавшая в себе извращенное представление о стране, народе, которым управляет, боится России, не верит ей и в своем безумном неверии оказывается в руках у злобных, угасающих старцев, у шутов, предателей, распутных проходимцев».[311]

Земский союз продолжал работать и свою главную роль видел в том, чтобы оказывать помощь армии в выполнении ею ее великого ратного подвига. Князь Львов однажды воскликнул: «Страшно подумать, что было бы, если бы не было земства»[312].

Правительство пошло по пути запрещения проведения съездов всех партий и движений, и борьба с царской властью стала носить нелегальный характер со стороны знати, буржуазии и интеллигенции. «Страна едина, — заявляли земцы, — едина в земских силах, едина в народном представительстве». Но вне страны стоит власть, которая «делает все, чтобы только не вести страну к победе, но мешать достигнуть этой победы».[313]

Если русское правительство боролось с земством запретительными мерами и всячески противодействовало его патриотическим инициативам, то