находят.

Я не хочу слушать эту историю снова, мне тошно от таких историй. Потому я спешу сказать:

– Вас повезёт Жозе.

Делаю паузу, но реакции нет. Лицо её как будто окаменело. Кажется, моя девочка поняла наконец, что дело серьёзное.

Порт-Анри просыпается рано. Утром город похож на яркую игрушку или картинку в детской книге. Низкие дома выкрашены во все цвета, какие только можно вообразить.

Проходим мимо парикмахерской, где я стригусь каждую неделю. Рауль отвлекается от клиента, чтобы нас поприветствовать. Вдоль витрины парикмахерской сидят старики на деревянных табуретках, в ожидании своей очереди обсуждают бейсбол. Прямо у дверей домов хозяева выставляют лотки, живописно раскладывают товар. В Порт-Анри все торгуют всем. Сушёные травы, камни всевозможных форм, фрукты, специи, фигурки зверей из цветной глины, баночки какие-то, горшочки, бутылки с заспиртованными ящерицами, чучела птиц, амулеты на все случаи жизни, сигары домашней работы, домашняя же кашаса. Когда наступит сиеста, торговцы разбредутся по своим патио, оставив товар на улице.

Валери останавливается рядом с приветливой старушкой-негритой, выбирает синие бусы и принимается отчаянно торговаться. Я шепчу ей на ухо, что мы торопимся, но Валери лукаво отвечает:

– Вы, мужья, обращайтесь благоразумно с жёнами.

Пока я расплачиваюсь за бусы, Ник зачарованно изучает деревянные ножи, разложенные прямо на мостовой у ног торговца-сибонея. Покупаю ему нож. Думаю: будет память обо мне.

Обгоняем старого усатого зеленщика. Он катит тележку медленно, каждый шаг его словно отмерен заранее – чтобы сил хватило на весь долгий день. Отчаянно звеня, уже нас обгоняет юнец на велосипеде. Завидев Валери, он принимается красоваться, отпускает руль, лениво потягивается, сцепляет кисти рук в замок на затылке. Едва не врезается в столб.

Спрашиваю свежую газету в табачной лавке.

– Ешё не было, – отвечает торговец. – Ходит слух, король выбрал наследника. Про такое не всякими словами напишешь. Ответственный материал. Вот и тянут.

Оглядываюсь. Неужели за нами никто не следит? За нами непременно должны следить, иначе вся эта комедия лишена смысла. Замечаю смуглого морячка в синей форме, который подозрительно долго изучает собственное отражение в витрине. От этого занятия морячок не отвлекается, даже когда мимо него проходит стайка яванок в ярких воздушных нарядах, плохо скрывающих девичьи прелести. Не бывает такого, чтобы морячок не оглянулся на полуобнажённую девицу.

Всё в порядке, значит. Следят.

Сворачиваем к консульству, в старые испанские кварталы, построенные ещё при Кортесе, когда город звался Санта-Анной. Здесь тусклее цвета, строже линии. Мрачные стены как будто с осуждением смотрят на соседние улицы.

Валери с сыном устроились в патио, рассматривают атлас мира. Валери то и дело возмущённо охает.

Мы со Смитом сидим в библиотеке.

Смит нервно крутит ус и ужасно потеет.

– Скоро появится ваш человек?

– Скоро.

Когда я велел отрядить пехотинца в подземный ход, который ведёт к южным причалам прямо из подвала консульства, Монти едва не задохнулся от изумления.

– Откуда вы знаете про этот ход?

– Не смешите, Монти. Про этот ход знает весь город.

Жозе, который ещё утром отправился за лодкой, всё нет, и я начинаю волноваться, но не подаю вида.

Час назад к нам присоединился док Сезар. Зная, что старик будет беспокоиться, я позвонил ему от Монти. Док принёс целую корзину еды для Валери и Ника. А я даже не подумал об этом, идиот.

Наконец я слышу шаги на кухне. Появляется пехотинец, который дежурил у пристани. За ним следом – Жозе.

Его рубашка в крови.

– Парень не хотел отдавать лодку, – поясняет Жозе. И добавляет, видя перекосившееся лицо Смита: – Спокойно, янки. Он в порядке. Будет жить, по крайней мере.

Пока Сезар обрабатывает рану Жозе, я отвожу Смита в сторону.

– Дайте хотя бы одного пехотинца, – говорю. – Сами видите, как он плох.