Но расстаться с саквояжем Соломону не пришлось. Откуда-то из-за его спины появилась ещё одна тень, на этот раз невысокая, но очень уверенная.

– Вычёркивал один такой, – сказала вторая тень знакомым звонким голосом. Дальше события в переулке развернулись и свернулись стремительным галопом. Соломон ещё только соображал, где он мог слышать второй голос, когда хозяин этого голоса точным ударом уронил бандита на мостовую. Бандит отполз на несколько шагов, ловко перевернулся на четвереньки и с низкого старта унёсся прочь. От стены отделились две тени и бросились следом.

Спаситель обернулся к настройщику.

– Не зашиб? – заботливо поинтересовался он, и тут Соломон узнал Даньку.

Данька был как раз из тех оборванцев, что появились в Качибее после революции. Одно время он крутился рядом с Туманским, считая Мойшу за великого учёного, но быстро распознал в нём сумасшедшего и разочаровался. После Соломон не раз встречал Даньку и в подозрительной компании цыган, и в солидном обществе гимназистов. Юноша всегда был приветлив и учтив с настройщиком, но взгляд его оставался холодным. Соломон не доверял Даньке. Соломон доверял своему чутью, которое за семь десятков лет не подвело его ни разу. Нередко Соломон понимал про жителей Качибея такое, чего они не знали о себе сами, Данька же оставался для него тайной. Но это полбеды. Бандит ли, жулик или обыкновенный горожанин – любой человек мог рассчитывать на симпатию Соломона, но в Даньке было что-то совершенно чужеродное, неприятное и непонятное Соломону. Данька был человеком нового мира, такого, в котором бесследно исчезают из города все радиоприёмники, а рабочих перековывают в солдат. И этот мир, и люди этого мира не находили места в сердце Соломона.

Когда Данька вызвался проводить Соломона домой, тот только усмехнулся.

– Не нужно прелюдий, – сказал Соломон. – Мы деловые люди. Говорите свою пару слов.

– Вы были друг Туманского.

– Революция разве отменила загробную жизнь? – ответил Соломон. – Я и теперь друг Туманского.

– Туманский строил ракету.

– Мойша строил ракету десять лет, это не новость.

– Так он её построил.

Соломон приостановился и недоверчиво покосился на Даньку. Туманский бредил космосом, и все его предприятия, все его эксперименты в последние десять лет были так или иначе связаны именно с ракетой. Туманский был мечтатель. Соломон верил, что на бумаге Мойша мог сочинить вполне пристойную ракету. Но построить?

– Коммунары дали денег Туманскому на ракету? – иронически спросил Соломон. Данька вздрогнул, но сумел удержать лицо.

– Вы не любите коммунаров?

Не получив ответа, Данька продолжил:

– Коммунары ещё не сошли с ума. Но… Вы слышали, Соломон, что Туманский подрядился на реставрацию оперы?

В этом месте надо дать немного истории, чтобы в вашей голове случилось такое же понимание, как и в голове Соломона после Данькиных слов. Опера – это был центр культуры Качибея, знаменитый на весь мир театр, где не стеснялся выступать сам Шаляпин. Опера горела год назад, горела красиво, громко и с фейерверком. С тех пор, чёрная, стояла она в строительных лесах, всем своим несчастным видом отражая положение дел в городе и мире. Соломон со слов самого Туманского, конечно, знал, что тот взялся за оперу, и Соломон не был удивлён. Во-первых, Туманский был первый трепач, верить которому Соломон разучился ещё шестьдесят лет назад. Во-вторых, ни один разумный человек не поручил бы Туманскому реставрацию даже курятника. Имелся и третий аргумент, который вступал в противоречие с первыми двумя, но который всегда решал дело: Мойша бывал так убедителен, строя свои воздушные замки, что разум собеседников бежал прочь и прятался на время в тёмной комнате. К тому же Туманский был чрезвычайно настойчив, проще было уступить. Так, когда он решил устроить современнейший экспериментальный паропровод в доме у Янкелевича, тот счёл за лучшее переехать со всеми ценными вещами к зятю.

Короче, Соломон не был удивлён, и точка.

Его волновало другое. Уже на Балке, у парадной своего дома, Соломон взял Даньку за манжет и заглянул в его холодные голубые глаза:

– Послушайте. Туманский был талантливый прожектёр. Но что вам его прожекты? Вы знали Туманского, я знал Туманского. Пусть он построил ракету, но она же не полетит. Зачем этот разговор, Даня?

– Я знал Туманского, – подтвердил Данька. – И я видел ракету – барахло. Что она не полетит – то знаем мы с вами. И весь Качибей. Но на эту ракету я ловил большую рыбу. Я не уследил – и рыба сожрала Туманского. Теперь эта рыба ходит за вами.

Дома Соломон выпустил кота Василия из саквояжа и завёл его специальным ключом через маленькое отверстие в правом боку. Кот тотчас ожил и принялся изучать квартиру.

Кот этот был дорогой, китайский, старой сборки, но к нему приложил руку Туманский, потому кот уже с десяток лет функционировал исправно, тогда как обыкновенные китайские механизмы, тонкие и капризные, отправлялись на свалку после двух-трёх месяцев существования во влажных качибейских