Открыв дверь, я удивлённо увидела, что Кейд стоит возле окон.

— Ты следил за мной? — вздрогнув, спросила я, пригвоздив его взглядом.

— Не за тобой, — ровно ответил он. — За футболистом.

Я не успела ему ответить, потому что в пабе загромыхала музыка.

— Что за чёрт? — Кейд недоумённо оглянулся под оглушающее пение «Florence and the Machine».

Я вздохнула.

— Дэнни любит петь, пока моет кухню.

Брови Кейда поползли вверх.

— Он поёт это?

Вопреки себе я рассмеялась, глядя на выражение его лица.

— Да. И ему нравится, когда я пою с ним.

Честно говоря, это превратилось в наш маленький ритуал. Когда паб закрывается, парень включает музыку на всю громкость. Мы убираем и поём. По словам Дэнни, это лучший способ «смыть негатив». Иногда он выходит из кухни, чтобы спеть со мной вместе перед отъездом.

Кейд молча наблюдал за мной, пока я с горечью думала, что когда-то с удовольствием слушала эту музыку, а сейчас она напоминала о нём… и терзала сердце. Внезапно на меня накатила невыносимая усталость, и я вздохнула.

— Почему ты здесь? — спросила я, проведя рукой по лбу. — Что тебе нужно?

Когда я подняла глаза, он смотрел на меня, нахмурив брови.

— Могу задать тот же вопрос. Почему ты здесь? Ты должна быть с Блейном.

Если бы он заявил, что я должна перекрасить волосы в пурпурный и станцевать канкан, меня бы это меньше удивило. Мой рот открылся, а потом резко закрылся.

— Прости, что? — выдохнула я.

— Ты должна быть с Блейном, — повторил он.

— Я должна быть с Блейном? Это такая шутка, да? — Короткое оцепенение сменилось обжигающей злостью. Чтобы не вцепиться в него, как разъярённая кошка, я начала поднимать стулья на столы.

— Нет, не шутка, — возразил он. — Блейн…

Развернувшись, я резко его оборвала:

— Клянусь Богом, если ты ещё раз повторишь это, я запущу в тебя стулом!

Угроза прозвучала нелепо, если учесть, что я даже докинуть до него не смогу, но Кейд замолк. Его губы поджались в тонкую линию, а глаза прищурились.

Отвернувшись, я сердито продолжила работу. Цеплялась за стулья, словно они помогали удержать равновесие и давали какие-то неведомые силы. Вскоре я заметила краем глаза, что он поднимает стулья вместе со мной. Мы справились за считанные минуты, как раз, когда на кухне погас свет. Я забрала сумку из-под стойки, а Дэнни, выглянув, сообщил:

— Я закончил. До завтра!

— До завтра, Дэнни, — отозвалась я в ответ. Он, как обычно, захлопнул служебную дверь, пока я позаботилась о парадном входе. Кейд молча следовал за мной.

Я скованно направилась к машине, собирая остатки сил. Шорох гравия под ногами усиливал напряжение, сводившее лопатки. Возле машины я сделала глубокий вдох и обернулась.

— Слушай, Кейд, — произнесла я, чувствуя, что если не скажу сейчас, заработаю нервный срыв. — Ты ясно дал понять, что не хочешь иметь ничего общего ни со мной, ни с ребёнком. Поэтому уходи. У тебя это получается чертовски хорошо!

Мой тон был переполнен болью и обидой, но, видит Бог, я имела на это право.

Свет фонаря освещал суровое лицо Кейда. Если бы я его не знала, то побежала бы прочь без оглядки. От холода в синих глазах мой позвоночник покрывался инеем. Казалось, что враждебность и жажда мести снова взяли над ним верх, как тогда, когда мы встретились впервые.

Кейд сделал шаг, остановившись прямо передо мной, но я твёрдо стояла на своём. Раньше ему не удавалось меня запугать, и сейчас этого точно не случится. Он не касался меня, но жар его тела обжигал.

— Я здесь, чтобы сделать ещё кое-что, что у меня чертовски хорошо получается, — хрипло сказал Кейд. В глубине его синих глаз было что-то такое, что не позволяло отвести взгляда.

Я тяжело сглотнула, стыдясь фантазий, промелькнувших в голове, и того, как тело затрепетало. Вдохнув терпкий запах его одеколона, я с трудом сдержала стон, рвущийся из горла.

— И что это? — Мой голос прозвучал удручающе бездыханно.