еда. Думаю, она напоминает ему о юношеских годах.

Он заказывает завтрак пахаря (Примеч. Завтрак пахаря — хлеб с сыром, дежурное блюдо в пабе), а я выбираю наименее вредную еду, которую могу найти в меню — рыбу с жареной картошкой. Только с чаем наши вкусы совпадают.

Когда официантка уходит, он поворачивается ко мне, ухмыляясь.

— Итак, рассказывай. Как поживает твоя женушка?

Если он снова будет хлопать своими гребаными ресницами, будто флиртуя с девушкой, я убью этого сукиного сына.

— Хотя бы позволь мне дождаться своего чая, прежде чем начнешь меня оскорблять, — говорю я.

Официантка приносит маленький фарфоровый чайник с обжигающе горячим чаем. Он похож на тот, что стоит у меня дома. Я думаю об Оливии, и что-то внутри меня сжимается. Она просидела за клавиатурой до поздней ночи. Даже не знаю, действительно ли она была полна решимости во что бы то ни стало изложить свои мысли на бумаге или просто хотела держаться подальше от меня.

— Я не пытаюсь тебя оскорбить, — вздыхает Стерлинг. — Просто интересуюсь, в чем проблема. Полагаю, это была не та брачная ночь, о которой ты мечтал?

— Можно и так сказать, — я делаю глоток чая и нахожу, что он идеальной температуры.

— Она все такая же ледяная, как всегда, или немного смягчилась?

— Мы всю ночь провели за разработкой нового бизнес-плана, — отвечаю я.

— Боже. Эта женщина — настоящая стерва.

— И не говори.

Оливия действительно постоянно стремится к совершенству. Она умна, решительна и уверена в себе. И это, черт возьми, сексуально. Досадно. Но в то же время восхитительно.

Ничто не волнует эту женщину. Она умна и не терпит поражений. Я ни разу не видел, чтобы она отступала перед трудностями. Я мог наблюдать, с какой легкостью на заседаниях исполнительного комитета она одерживала верх над настоящими профессионалами своего дела, которые годятся ей в деды. А ведь они начали носить деловые костюмы, когда она еще ползала в подгузниках. И она даже не замечает, насколько прекрасна…

Я понимаю, что Стерлинг все еще наблюдает за мной, поэтому гоню эти мысли прочь. Они и так приобрели слишком сентиментальный для меня характер.

— Она, черт возьми, не ведет себя, как жена, — бормочу я.

Он пожимает плечами.

— Значит, она не романтик.

На самом деле, по словам ее подруги Камрин, все как раз-таки наоборот. Но я не говорю об этом Стерлингу, стараясь не произносить заезженных фраз.

— Она заснула за своим столом лишь после полуночи.

— Ты не достигнешь никаких успехов, если в свои двадцать шесть отвлечешься от цели.

— Наверное.

— Значит, судя по всему, с созданием ребенка возникли проблемы? — посмеивается он.

— Не совсем.

— Что планируешь делать? Женщины никогда не отказывали тебе, а теперь твоя собственная жена не желает с тобой спать, — разочарованно вздыхает он.

Когда на это я просто показываю ему средний палец, он извиняется и уходит в уборную. Как только Стерлинг отходит, я вытаскиваю свой телефон и проверяю почту.

Пришли три письма от Фреда, все о тяжелой ситуации в компании, и одно от Престона, сообщавшего мне, что на следующей неделе у совета состоится ознакомительная встреча с потенциальными покупателями компании.

Черт.

Я закрываю почту. Так как Стерлинг все еще не вернулся, я открываю приложение с бизнес-новостями и прокручиваю ленту с заголовками, надеясь отвлечься от плохих новостей с работы.