заботить не более, чем тушка кролика; мы всего лишь пассажиры, так он сказал. Еще он сказал, что чтит науку, поклоняется сосудам, частицам и клеткам, из которых мы состоим, а следовательно, из нас двоих варвар — это я!
С тех пор как Вы уехали, я читаю много, как школьник. Надеюсь, Вы не усмотрите гордыню в том, что я анализирую свои мысли, стараюсь привести их в порядок. Что пишет Локк? Мы все близоруки. Пожалуй, сейчас мне как никогда нужны очки со стеклами дюйма в три толщиной.
Я не согласен с тем, что моя вера — это предрассудок, идолопоклонство. Мне кажется, что Вы, пусть самую малость, но презираете меня за это (Ваш доктор так точно презирает!), и подчас был бы рад отречься от веры, лишь бы сделать Вам приятное, но вера моя разумна, а не слепа: Просвещение рассеяло мрак. Если разумный Творец поставил звезды на тверди небесной, нам следует их изучать: мы должны исповедовать разум и порядок!
Поверьте, Кора, за миром видимым таится нечто большее: недостаточно перечесть атомы, вычислить орбиту планеты, уточнить годы до возвращения кометы Галлея. В нас бьется не только пульс, но что-то еще. Помните историю с французом, который привязал к фотографической пластине голубя и перерезал ему горло, чтобы запечатлеть, как душа вылетит из тела? Разумеется, это абсурд, и все же — ведь Вы представляете, как он стоит с ножом в руке, убежденный, что увидит душу?
Чем еще объяснить столь многое, что неподвластно разуму? Чем еще объяснить, с каким вниманием и любовью я предстою пред Господом?
Чем еще объяснить мое влечение к Вам? Моя жизнь совершенно меня устраивала. Я не ждал от нее ничего нового, никаких сюрпризов; я их и не искал. Я исполнял долг. Потом явились Вы; ведь Вы всегда казались мне дурнушкой (не обижаетесь?) — Ваши вечно растрепанные волосы, Ваши мужские наряды. Но я как будто выучил Вас наизусть, я словно всегда знал Вас и с самого знакомства делился с Вами всем, в чем не мог бы признаться больше никому, — и все это для меня суть «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» [40]. Должно ли мне стыдиться или бояться? Вовсе нет. И не стану.
Что Вы на это скажете, отъявленная атеистка, отступница? Вы привели меня к Богу.
С любовью — и молитвой, нравится Вам это или нет, Уилл. Прп. Уильям Рэнсом
Дом священника,
Олдуинтер
Эссекс
30 июня
Кора, Вы мне так ничего и не ответили — быть может, я позволил себе высказаться слишком откровенно? Или, напротив, недостаточно откровенно?
Я боюсь за Стеллу. Иногда мне кажется, что у нее ум мутится, но потом она становится прежней и рассказывает мне, что в Сент-Осайте новый викарий и еще не женат, а в Колчестере открылась лавка, куда привозят пирожные прямиком из Парижа.
Весь день она что-то пишет в голубой тетрадке. Мне не показывает.
Завтра мы едем в Лондон. Помяните нас в помыслах.
Ваш во Христе, Уильям Рэнсом. 
