ищем опоры в вере, то можно увидеть незнамо что… — Уилл пошевелил пальцами, словно пытаясь нащупать мысль, и попробовал снова: — Наши страхи обретают плоть, когда мы отворачиваемся от Бога. Заметив, что Кора пристально рассматривает его — с любопытством, но без высокомерия, — он спрятал лицо за дымящейся чашкой кофе.

— То есть вы полагаете, что он сошел с ума? И вы не допускаете, что в его словах может быть доля правды? — Кора жалела старика, но это не умерило ее любопытства: ведь это свидетельство, и еще какое!

Преподобный фыркнул:

— Чтобы коза умерла от страха? Чушь. Ни одна бессловесная тварь не способна так перепугаться, даже если сумеет отличить морского дракона, или кто там якобы водится в реке, от лежащего на болоте бревна. Подумать только, испугалась до смерти! Сдается мне, все было куда проще. Коза и так была при последнем издыхании, она выбралась из хлева на мороз умирать, и нет здесь никаких чудовищ, кроме змея, вырезанного в церкви на скамье, да и того я уничтожу, если жена наконец-то мне уступит.

Кора не удержалась от соблазна подразнить преподобного:

— Но вы же служитель Божий. Кому, как не вам, знать, что Всевышний посылает нам знаки и являет чудеса? Так ли уж невероятна мысль, что Он решил дать нам знак, дабы призвать народ свой к покаянию?

Коре не удалось скрыть иронию в голосе; Уилл это услышал и приподнял бровь:

— Да вы сами не верите в то, что говорите. Господь наш — Бог разума и порядка, Он не насылает кару под покровом ночи. Все это деревенские пересуды, вымыслы маловеров, которые усомнились в могуществе Творца. И мой долг — направить их на путь истины, дать им уверенность и утешение, а не поддаваться нелепым выдумкам.

— Но что, если это не выдумки и не знак свыше, а живое существо, которое необходимо изучить и описать? Дарвин и Лайель…

Уилл раздраженно оттолкнул чашку:

— Так и знал, что рано или поздно прозвучат имена этих ученых мужей. Я читал обоих, и наверняка в их теориях много такого, чему потомки непременно найдут подтверждение. Но завтра появится еще одна теория, а за ней еще одна; первую ниспровергнут, вторую поднимут на щит, третья забудется вовсе, но через десять лет снова окажется на слуху и книгу переиздадут с новыми примечаниями. Все меняется, миссис Сиборн, и, как правило, к лучшему. Но что проку стараться устоять на зыбучем песке? Все равно упадешь, окажешься жертвой глупости и невежества. Все эти слухи о чудовищах свидетельствуют лишь об одном: мы утратили связь с благой и надежной истиной.

— Однако ведь вера сама по себе умонепостигаема и полна тайн, кровь и котлы с кипящей серой; каждый, кто верит, бредет наугад во мраке, то и дело оступаясь, и с трудом нащупывает путь.

— Вы говорите так, будто на дворе Средневековье и в Эссексе по-прежнему жгут ведьм на кострах! Нет, наша вера несет истину и просвещение, и я не плутаю во мраке, а с терпением прохожу предлежащее мне поприще,[26] и свет на стезе моей![27]

Кора улыбнулась:

— Я никак не пойму, когда вы говорите от себя, а когда словами Писания, — тут вы меня поймали! — Допила остатки кофе, отхлебнув случайно горькой гущи, и закончила: — Мы с вами оба говорим о просвещении, вот только источники света у нас разные.

В другой раз Уилл рассердился бы, что эта сероглазая дама осмеливается с ним спорить за его же столом, но сейчас у него на душе было легко, и он ответил с улыбкой:

— Что ж, посмотрим, чья свеча погаснет первой! — и поднял чашку с кофе, как будто произнес тост.

Стелле их разговор доставил больше удовольствия, чем спектакль, который смотришь из партера. Она сдвинула ладони, точно собиралась аплодировать, но туту нее перехватило горло, и она зашлась в глубоком кашле, невероятном для такой крошечной женщины. Кашель сотрясал все ее тело; Стелла вцепилась в скатерть и перевернула бокал вина. С Уилла мгновенно слетела вся веселость. Он испуганно наклонился к жене, осторожно постучал ее по узкой спине и что-то ласково пробормотал на ухо.

— Принесите кипятка, ей надо подышать паром, — велела Кэтрин Эмброуз, но кашель прекратился так же внезапно, как начался.

Стелла выпрямилась и обвела собравшихся взглядом. В голубых глазах стояли слезы.

— Прошу прощения, что мне не удалось сдержаться, я, наверно, вас всех заразила, а грипп так долго не проходит! Если не возражаете, я пойду лягу. Спасибо за чудесный вечер. — Стелла обеими руками сжала Корину ладонь. — Ну а утром мы наконец покажем вам хотя бы одного змея.

Наутро оказалось, что змей на подлокотнике скамьи периода Реставрации[28] выглядит совершенно безобидно.