отъехать. Тут-то у нас выбор невелик.

– Я хочу просто вернуться в то депо, куда мы приехали.

– И я еще вот чего думаю, – не унимался Барон. – Будь у меня баксов шестьдесят, а лучше восемьдесят, я бы махнул к своей сестренке в Канаду. У них там больницы бесплатные.

– Двадцать-то у тебя уже есть.

– А я ж заплачу за нашу жрачку, – возразил Барон. – Ну пришлось одалживаться, ага. Никогда не умел копить деньги. А ты молодец, уважаю.

– Да все нормально.

– У меня, если разобраться, мозги-то на миллион, да и у всей родни нашей. У папаши моего был свой бизнес. Только я поглядел, во что он превратился, да и все эти люди, – он обвел рукой вокруг, – они все в западне, их держит все это дерьмо. Это все принадлежит нам ровно так же, как им. Оно все останется, когда их на свете не будет, – и о чем это говорит? Что ты сам строишь себе клетку. Ты ничем не владеешь, нет, мир просто принадлежит тебе, и все.

Айзек кивнул. И они продолжали путь.

Когда показался очередной маленький канал с парковкой вдоль берега, Айзек сообразил, что поблизости обязательно найдется неплохое место. Здесь есть деревья и травяной газон. На одной стороне канала очень приличная парковка автотрейлеров и офис, на другой – приятного вида коттеджи с огороженными двориками.

– О, то, что надо, – объявил Барон. – И не потратим ни никеля.

Бредя вдоль берега, они отыскали подходящие заросли кустарника, пробрались в самую гущу. Айзек слышал, как в сотне ярдов по улице проезжают машины, и это успокаивало. Завтра сядешь в поезд, идущий на юг, проснешься раньше этого козла.

Одно заканчивается, другое начинается. Завтра – на юг. Интересно, а ордер на арест, выписанный в Пенсильвании, распространяется на Мичиган? И вообще, уже выдан этот ордер или нет? Так, лучше об этом не думать.

Они развернули свои спальники на крошечном пятачке. С парковки трейлеров доносилась музыка, люди смеялись. Айзек смертельно устал, но боялся уснуть.

– Ну, спокойной ночи, – зевнул Барон.

– И тебе.

Он попытался застегнуть спальник, но молнию заело, она все время расходилась, слишком темно, чтобы поправить. Ладно, и так сгодится. Ботинки снимать не буду. Он завернулся в спальник, как в одеяло, устроился так, чтобы нож оказался прямо под рукой, и заснул. Потом сквозь сон вспомнил про ночную росу и переполз поближе к поваленному дереву. Вытащил нож из ножен.

Проснувшись через несколько часов, увидел, что Барон по-прежнему спит в сторонке, но так и не двинулся с места. Надо встать и уходить, прямо сейчас, подумал он, однако слишком устал, пальцем не мог шевельнуть. Позже проснулся еще раз, услышал странный шорох в листве, долго смотрел в темноту и решил, что это какой-то зверь. Барон лежал на том же месте, где прежде.

Он понимал, что должен подняться, но не смог. Казалось, готов уснуть здесь навеки.

Подала отцу обед, ризотто, а на закуску insalata caprese. Французский багет купила в “Кистоун Бейкери” в Монессене. Дома у нее редко бывало время, чтобы готовить, да и Саймон предпочитал обедать в ресторане. И очень хорошо. Лишний повод порадоваться возвращению домой. Потом они долго пили кофе; Генри читал газету, а она просто тихо сидела, опустив подбородок на руки, смотрела на просторный пологий газон и кирпичную ограду. Ограда, вдобавок декоративная, немыслимая роскошь по нынешним временам, в орнаментах столько лишнего кирпича, хватит еще на целый дом. Но кирпич крошился и разрушался, как и все вокруг.

Отец пробирался через строки “Пост-Газетт”, солнце шпарило прямо в окно, мысли блуждали, Ли решила отменить собеседования с сиделками, назначенные на сегодня. А может, Поу просто все выдумал, и даже понятно зачем. Как легко было бы в это поверить. Но нет, Поу сказал абсолютную правду. Непонятно почему, но она уверена – Поу не солгал.

На первой полосе “Вэлли Индепендент” – фотография Поу и заголовок “ЗВЕЗДА ФУТБОЛА ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ”. Она спрятала газету, пока отец не увидел. Но толку-то. Вчера вечером приезжал шериф, разыскивал Айзека. Худой, лысеющий, симпатичный мужик, по всему видно, не дурак. Он ей сразу понравился, она хотела бы знать, что он думает об этой истории, но шериф пожелал беседовать только с отцом. Не слишком вежливо, но вот так. Зато она уловила главное: Поу обвиняют в убийстве того человека в мастерской, Айзек же потенциальный свидетель, но, выходит, не подозреваемый.