все тексты утрачены, сгорели в Александрии. Во всем виноват Юлий Цезарь. Утрачено больше знаний, чем ты когда-нибудь сможешь постичь.
Айзек продолжал рассматривать небо. Рак и Лев.
Близнецы, кажется, не видны. Надо было прихватить что-нибудь почитать. Да нет, надо было прихватить батарейки для фонарика. Глупо, что забыл. Он глянул на землю внизу. Велико искушение спрыгнуть вниз, поезд ведь не сорвется с места мгновенно. Нет, пожалуй, – в темноте ты никогда не отыщешь нужный вагон и потеряешь рюкзак. Не говоря уже о том, что не представляешь, где находишься. Через неделю будешь в Беркли и даже не вспомнишь о нынешних приключениях.
Он сполз вниз, обратно в свой закуток, забрался в спальный мешок, высунул наружу голову, чтобы видеть хотя бы клочок звездного неба. И попытался уснуть.
Шли часы, наступило утро, Айзек старался по мере возможности ехать наверху, на платформе, пока не замерзал. Одежда вся в грязи. Как, вероятно, и лицо.
Они двигались вдоль большой реки, гораздо более широкой, чем Мон, вдалеке виднелся завод, который оказался сталелитейным гигантом, десятки корпусов, пылающие доменные печи, повсюду клубы дыма. Выглядело вполне современно, корпуса новые или отремонтированные. Надпись: “Ю Эс Стил, завод Великих озер”. Мичиган, догадался он. Один из промышленных объектов, которые еще функционируют. Парковка забита машинами, как когда-то в Бьюэлле, дальше какой-то городишко. Никогда не видел таких плоских пространств.
Тормоза заскрежетали, они вползали в громадное депо, затыкайте уши, пора смываться. Сейчас разгрузят уголь и тебя обнаружат. Собираемся. Он вновь торопливо затолкал вещи в рюкзак и выбрался на платформу, намереваясь спрыгнуть еще до полной остановки. Высунул голову наружу, заметил Барона, слезающего на землю через несколько вагонов впереди. Прыгнул вниз и оказался прямо перед Бароном.
Айзек впервые разглядел его при дневном свете. Лицо красное, опухшее, в глубоких морщинах, кожа на вид грубая, нос кривой, а один глаз провис гораздо ниже другого, лицевые кости были сломаны и навеки срослись неправильно. Вся физиономия какая-то скомканная и вдобавок покрыта угольной пылью. Он производил впечатление предмета, чудом уцелевшего при пожаре.
– Черт возьми, – спокойно заметил Барон, разглядывая его. – А у тебя были интересные спутники, а?
Айзек не сразу понял.
– Рожа у тебя вся побитая, вот я о чем. Под каждым глазом по фонарю.
– Их было четверо.
Они двинулись по направлению к городу, торопливо перескакивая через рельсы, чтобы поскорее убраться с пути синего локомотива, пыхтящего в их сторону.
– Держи ухо востро, – наставлял Барон. – Не представляешь, как тихо они могут двигаться, одного моего приятеля как-то разрезало напополам. И помочь никто не успеет.
Они перебрались через пути, потом перелезли через дренажную канаву и теперь стояли на узкой дороге.
– Мы там, куда собирались?
– Ага. Это Эккерс. Здесь разгружают уголь.
– Мне казалось, ты говорил, что мы едем в Детройт.
– Слушай, не цепляйся по мелочам. Детройт в десяти милях отсюда.
За рядом заводских корпусов открылось целое поле, утыканное высокими белыми цистернами, с аккуратно подстриженной травой между ними, а потом начался город. Большой дорожный знак с надписью ЭКОРС.
– Угостишь обедом, если я найду подходящее местечко? – спросил Барон.
Первым делом надо от него избавиться, решил Айзек, но вслух сказал:
– Конечно. Но потом мне надо двигаться дальше на юг.
– Не вопрос. Мы проходили мимо депо. Надо будет только вернуться туда, на основные пути. И там подберешь себе подходящий поезд.
Они шли по городу, здания вокруг стали поприличнее, потом вроде похуже, потом опять получше. Несколько чернокожих в дутых жилетках играли в кости на террасе и проводили взглядами Барона с Айзеком.
– Душ примите, придурки, – бросил один, и остальные захохотали. Айзек приготовился дать деру, но парни уже вернулись к игре.
– Нам, пожалуй, и в самом деле надо найти прачечную, – сказал Барон. – Разобраться с барахлом, почистить перышки. Хотя можно помыться и там, где найдем пожрать.
– Я хочу поскорее сесть в поезд.
– Спешка делу не поможет. Пожрем, помоемся, найдем местечко, где подрыхнуть. Ты подустал, это видно, а беготня по путям с тяжелой сонной
