зрелище – животные брели по тротуару, ощипывая на ходу кусты, потом скрылись в проулке между постройкой, где он сидел в засаде, и вероятным обиталищем Мюррея. Олени не испугались, да и вряд ли заметили его присутствие, что Харрис счел добрым предзнаменованием.

Он надел перчатки и вязаную шапку, но все равно начал замерзать и проголодался. Около трех ночи в дом вошли двое, один из них точно Мюррей. Электричество, должно быть, отключено, потому что они зажгли свечи и развели огонь в камине. Вскоре один вышел в соседнюю комнату, улегся там. Не лучший вариант, их двое, может, стоит подождать, пока Мюррей останется один, но тут не угадаешь, в любой момент Мюррей Кларк может смыться и появиться уже только на суде.

Харрис подождал еще с полчаса и решил, что второй уснул.

Он открыл и закрыл барабан револьвера, проверил свой 45-й, чуть светился ночной визир. Тебе, по крайней мере, все видно, подумал он, хорошо, что установил прицелы ночного видения, это Хо настоял: в оружии нет толку, если не видишь прицел; сам Харрис подобными вещами не заморачивался. Плохая примета – забивать себе голову деталями конструкции, как будто ищешь оправданий для применения оружия. Самый удобный вход – со двора, мимо спальни, где устроился второй.

Ступени скрипнули, он замер. Нет, ничего. Медленно отворил дверь, пробрался через кухню, мусор, какие-то коробки, длинный коридор. Он медленно шел по коридору, когда чей-то голос окликнул:

– Ты, что ль, Хесус?

Еще несколько шагов – и он в гостиной. Два продавленных дивана, свечи, воткнутые в пустые бутылки, – рука с оружием пока в кармане куртки.

На диване валяется мужик лет сорока. Давно не брит, под глазами круги.

– Мюррей, – тихо проговорил Харрис.

– Знакомое лицо, – вгляделся Мюррей. – Шериф Харрис?

Харрис вынул револьвер и наставил на Мюррея. Тот немедленно вскинул руки.

– Ох ты ж, – выдохнул он. – Вы берете не того человека, шериф.

– Ты немедленно уматываешь из Долины. – Харрис слышал свой голос словно издалека, палец застыл на спусковом крючке.

– Конечно, обязательно, – зачастил Мюррей, – все, что скажете.

– Если я узнаю, что тебя видели в этом штате, твое тело найдут в реке. Если узнаю, что ты еще раз хоть словом перемолвился с окружным прокурором в Юнионтауне, – тот же результат.

– Меня уже нет, – испуганно бормотнул Мюррей, но тут же как-то странно дернулся, и Харрис почувствовал, что позади кто-то стоит, и выбор небольшой – обернуться или нажать на спуск.

Он нажал на спуск. Револьвер грохнул, Мюррей влип в диван. Харриса сильно толкнули в спину, оба врезались в стену и рухнули на пол. Он попытался сбросить с себя нападавшего, но тот крепко прижимал руку к его животу, странное чувство, вроде всего-то врезал по ребрам, но боль сильнее обычной; а, так это нож, но жилет так запросто не пробить. Потом мужик отбросил нож и потянулся за револьвером Харриса. Вцепился двумя руками и медленно начал выкручивать из пальцев. Пистолет в задней кобуре, Харрис выгнулся дугой, пытаясь дотянуться до кобуры левой рукой, вышло неловко, этот козел, кажется, сломал что-то у него в запястье, Харрис слышал хруст, но сейчас не до того, сосредоточиться на пальцах левой руки, сомкнувшихся на рукоятке пистолета, бандит добрался до револьвера ровно в тот момент, когда Харрис выхватил свой 45-й, сбросил с предохранителя и сунул ствол прямо в треугольник волос над ухом противника. Он едва осознал, что прогремел выстрел, видел лишь, как стукнула о стену гильза. Мюррей покачивался над ними, Харрис выстрелил ему снизу в промежность; Мюррей вылетел в дверной проем и исчез.

В комнате темно, единственный источник света – колеблющееся пламя свечей. Он выкатился из-под мертвого тела и, полуоглохший, ринулся за Мюрреем; 45-й выпалил у самого уха, он едва различал звук собственных шагов, уши заложило.

На улице тьма, хоть глаз выколи, сердце екнуло – никого. Он перебросил пистолет в левую руку, пошарил в кармане, отыскивая фонарик и одновременно сканируя окрестности, высматривая любое движение – вон там, в кустах, ярдах в двадцати; включил фонарик, держа его в наверняка сломанной руке, и разглядел Мюррея. Скорчившись, тот ковылял через подлесок, замер на месте, едва оказавшись в луче света. Харрис чуть поправил прицел и всадил пулю точно между лопаток Мюррея. А потом еще один точный выстрел.

Когда Харрис подошел ближе, Мюррей стоял на четвереньках и будто бы молился кому-то, кого Харрис не видел. Он, кажется, не заметил, что уже не один, и через мгновение медленно осел в высокую траву и больше не шевельнулся. У Харриса тряслись руки, никак не мог попасть пистолетом в кобуру.

На обратном пути к машине, все два квартала, он старался держаться самых темных мест. В голове крутилась одна мысль – пошевеливайся, остальное терялось в тумане. Надо было обшарить их карманы, забрать бумажники, чтобы было похоже на ограбление. Поздно. Правая рука сломана, ноет нещадно. В доме осталась стреляная гильза или даже две, и еще несколько на террасе – он не помнил, сколько раз выстрелил. И револьвер тоже там – перчатки не снял хоть? Нет. Шапка на тебе? Проверил – да, на месте.

Перед тем как сесть за руль, он стянул куртку, шапку и перчатки, на них могли остаться кровь и пыль, швырнул в кузов; тронул с места тихо-тихо и ехал, не зажигая фар, до главной дороги. Попытался было осмотреть себя, но руки слишком дрожали, он чувствовал, как под жилетом стекает кровь, но не