— Такие же «мои», как и «твои»! — Огрызнулся я, набирая номер сероглазой.

Из двух минут, минута ушла на дозвон.

Услышав родной, уже родной, голос, не выдержал: — Как Тебе?

— Ты о журналах? — Моя Женька всегда была на редкость понятливой. — Забей. Делаем, как договорились!

С облегчением, отключил трубу и вернул хозяину.

— Спасибо. С меня причитается.

— Отработаешь… Если расскажешь всё, честь по чести… — Пожал плечами полкан. — Везучий ты, Тортик. И девушку встретил. И облизывают Тебя… И сам ты — Тортик!

Едва Артур спрятал телефон в карман, в помещение ввалилась целая толпа: дед — адмирал и сопровождающие его лица, общим числом в семь рыл.

В комнатке три на четыре метра, из которых — метр на метр занимал прикрученный к полу стол, сразу стало тесно.

Уставившись на меня так, словно впервые видел, дед поморщился — кто-то сказал ему, что у него Такой проницательный взгляд, который трудно выдержать! Ни фига подобного. Видал я взгляды и покруче. На одном, таком, я даже был женат. Целых два года. Пусть и не официально, но силы взгляда Натальи, это ничуть не умоляет.

Выдержав взгляд деда, едва не хихикнув при этом, попытался встать и представиться по уставу.

Не получилось — шесть рыл не зря ели свой хлеб и на первое же движение ответили вполне предсказуемо — четверо окружили меня, сбивая с ног, а двое подстраховали деда.

— Всё, сдаюсь! — Поднял я вверх руки, не желая отгрести чем-нибудь тяжелым. — Не шевелюсь, дышу в сторону…

Одно из рыл, видимо не потерявшее чувство юмора — улыбнулось в ответ и протянуло руку, помогая встать.

— Кто учил тебя плавать? — Задал дед вопрос и замер, сунув руку в карман.

— Обстоятельства. — Усмехнулся я, вспоминая, эти самые обстоятельства, в лице пьяного водителя.

Дед облегчено вздохнул и вытащил руку из кармана, продолжая сжимать в ней монетку на цепочке, достоинством в одно песо.

— Держи. — Протянул он мне цепочку. — Прадед передал.

Что же, если прадед расстался со своим счастливым песо, значит — рыльце в пушку, у старого пройдохи.

Хорошая у меня семья, не правда ли?

Вот потому и сбежал — надоело жить среди гениев.

— Как «Осы»? — Поинтересовался я, накидывая цепочку. — Гермеша, как?

— Жива, твоя… Гермеша. — Дед улыбнулся. — Перелом запястья, два выбитых зуба, переломанные ребра…

— Досталось, девчонке… — Покачал я головой, представляя, сколько ей предстояло проваляться в регенераторе.

— Не у нее. — Дед откровенно издевался. — У безопасников, что пытались ее к кабине «Рогатины», не подпустить! Так что, можешь ее поздравить, Гермеша Тианетай — снова лейтенант… А тебя, лейтенант Коржик, уже отпели. Так что… Прости, но к «Осам» я тебя не подпущу. И вообще — к простым смертным — не подпущу. А в свете всех событий, готовься долго — долго писать рапорты и давать показания. Так что, полковник Мишелл, благодарю Вас за службу и милости прошу, поставить автограф, под подписку о неразглашении.

Рыло сопровождения изящно выхватило станнер и Артур безвольно обмяк в кресле.

Дед щелкнул пальцами и второе рыло, проверив пульс и зрачок, довольно кивнуло и отошло в сторону.

— Поехали, лейтенант майористый… Или майор лейтенантистый?! — Адмирал демонстрировал хорошее настроение. — Тебя ждут великие дела.

— Ох… Лучше бы меня ждала мягкая постелька и горячая девушка! — Продемонстрировал я свое настроение, но к выходу, следом за дедом, направился без малейших понуканий. Крутилась у меня в голове одна мыслишка…

Когда до мощного, армейского флаера, окутанного силовой броней, оставалось всего два шага, мыслишка оформилась полностью и я замер, кляня собственную глупость.

— Ты чего? — Насторожился дед, уже из нутра флаера. — Испугался?

— С детства нравилось, как песо крутиться на цепочке… — Признался я и достал монетку из-за ворота летней рубашки.

«Волшебный песо» прадеда, поймал лучик солнца и игриво выстрелил им в сторону зеркального окна, в здании напротив.

Улыбаясь, изо всех сил сжал песо в кулаке.

Мир завертелся и ударил меня сперва под дых, затем наподдал по ребрам, сжав их не хуже страшной анаконды и, на финиш, в качестве более полного понимания происходящего — добавил по голове.

Блин. И приземлился я — мимо стула.

Прадед, встречающий меня в каком-то из своих «укрывищ», что разбросаны у него, на мой взгляд, по всему исследованному, а может и частично — по не исследованному, космосу, громко хрюкнул, видя, как я промахнулся.