За промелькнувшие перед глазами воспоминаниями, я понял смысл этой фразы, как никогда более полно.

Жаль, что капсула спарки оказалась без «холодного желания».

Надеюсь, что Гермеша не мучилась, а еще лучше — умудрилась выжить.

Диагностическая панель капсулы подмигивала зеленым глазком, сообщая о 100 % наполнении медпакета и кислорода.

«Полосатая вишня» — судя по движению звезд — на месте не стояла.

А больше мне ничего и не увидеть — ни дополнительных детекторов, ни сканеров — все благополучно подохло на высоте 4-х километров, от поверхности объекта. Осталось только окошечко, 25 на 45 сантиметров, напротив лица — дань традиции. Чтобы сразу было видно — жив в капсуле человек или можно неторопится.

Первый сбой настиг нас на расстоянии 478 километров от объекта — сдулась, разом, вся связь. Еще через пяток километров — отключились широкополосные сканеры и мы с Мешей, озаботились разворотом на 180 градусов, надеясь вернуться подобру-поздорову.

Обломались, как веточки. Даже маневренность «Рогатины», требовала места для маневра.

Меша вывернула истребитель и уже было поддала газу, как «РГТ-57-2У», разломился на пополам, как спичка.

Спасательную капсулу со мной отстрелило вниз и вправо — точно в сторону «Вишенки», с ее неожиданно сильным притяжением.

Мне очень хотелось верить своим глазам, по-моему, в момент моего отстрела мимо меня промчалась кормовая часть истребителя, изрыгающая из дюз, длинные хвосты форсажной копоти. Если все так, то у лейтенанта Тианетай есть все шансы оказаться за границей в пять сотен километров и вызвать, а главное — дождаться — помощь.

А вот как они будут вытаскивать меня — ума не приложу.

По состоянию рук-ног, могу предположить, что сила тяжести на «вишенке» не меньше 2,5 же. Лязгнуло при посадке — будь здоров! Вот и остается — свистеть, призывая попутный ветер.

Спасательная капсула, это 100 часов. Запас в костюме — 38, плюс два часа рецикла или 80 часов — в половинной норме. Итого — 180 часов свежего воздуха. Почти восемь суток.

За это время меня вытащат всеми возможными, а возможно — и не возможными, способами. Знаю я наших «Ос» — сам такой же!

Расслабившись, поерзал в капсуле и сделал глоток воды — ждать и догонять, добродетели Настоящего Мужчины, правда, применительно к Женщине… Но, с другой стороны, кто сказал, что Судьба — не Женщина?!

Когда на островах стало скучно, я, четырнадцатилетний пацан, пристал сразу к двум капитанам мини-субмарин, с просьбой взять меня в команду.

Оба повертели пальцем у виска и послали меня в далекие, заастральные, дали — «труд детский», видите ли! Пришлось пойти на хитрость — поспорить с обоими капитанами, что пересижу их в сурдокамере.

Пересидел, как миленьких!

Пока они, запертые в темноте и тишине, прерываемой скрежетом и яркими вспышками, накручивали себе нервы — я благополучно выспался и успел придумать целых две истории, которые и рассказывал вслух, чтобы закрепить в памяти.

Через 18 суток, я был полноправным членом экипажа субмарины «Алаони».

Мои рассказы, гадкий человек, присвоил и выпустил отдельной книжкой, за что был неоднократно бит и на острова больше ни ногой, под страхом смертной казни.

Пачу Калаполли, по прозвищу «Пичалько», первые полгода надо мной просто издевался: пришлось и в кафешки, за едой побегать, уборкой заниматься и субмарину, узнать, как свои пять пальцев. Первые погружения я сделал, когда мне стукнуло полных пятнадцать — под присмотром, разумеется.

С тех пор — «мир безмолвия» прочно вошел в мою жизнь.

Пачу, гонял меня, по всевозможным передрягам более трех лет, прикупив за это время, еще две прогулочных субмарины и три — научно- исследовательских.

Одну из научных, он и вручил мне, вместо подарка на 17 лет, в виде аренды. Точнее — всучил — зараза.

От нарисовавшихся перспектив я прыгал до потолка, от проблем — хватался за голову, разбитую о потолок.

Острова не космос — слухи распространяются со скоростью флаера.

Так что, промурыжившись почти месяц без работы, я кинул объявление и через сутки уже подписывал контракт с глубоководной базой «Ахтынсу».

Так в мою жизнь пришла контрразведка.

От случая к случаю, от возможности к возможности, заботливая старушка Судьба, где пинками, а где ласковыми руками, направляла меня в самое пекло.

После «Ахтынсу» была «Ирида», с ее непревзойденной начальницей Лаврой Иртензи и дочуркой — оторвой, которая долго меня… Использовала по прямому назначению.