Сладкий сон, в котором рыжеволосая девушка смотрела на меня с экрана, с любовью и улыбкой, подмигивала и демонстрировала фигурку, обтянутую провокационным, пеньюаром…

В кои-то веки, ни тебе стрельбы, ни погони, ни…

Падающего самолета?!

Девушки, самые разные, теснились в узких рамках моего сна, то задавая вопросы, то — заманивая в ловушки.

Люди, чьих лиц я никогда не видел, голосов — не слышал, а с их делами — не знаком, проходили стройной вереницей, наваливая вокруг меня вязанки хвороста.

А сбоку, спрятав свое лицо под ярко-красный капюшон, стоял, с факелом в руке — палач.

И терпеливо ждал, когда бесконечный поток станет — конечным, чтобы привести приговор в исполнение, превратив меня в пепел, который развеется по ветру.

А люди все шли и шли, вот уже хворост, скрыл меня от глаз моего палача и тонкая девичья рука, схватив за воротник, потянула прочь.

Не сопротивляясь, поспешил за ней, суматошно перебирая ногами, попадая в длинные коридоры, короткие аппендиксы лестниц и стеклянные переходы между зданиями.

Девица-красавица, развернулась и, поцеловав меня в губы, толкнула в провал в полу.

Лязгнув зубами, приземлился в самолетном кресле, в полупустом и темном салоне.

За окном проскакивала взлетная полоса, нос самолета все задирался и задирался вверх, словно пытаясь уйти в небо, свечой.

— … У вас — сильная кровь… — Улыбнулась женщина и убрала руку. — Вы — найдете, выход! Не с первого, раза…

Самолет, встал-таки, в свечу и меня придавило к спинке кресла.

Первое, на что я обратил внимание, проснувшись — стоящую вертикально — диагностическую капсулу.

Кресло мехвода, оказалось прикрепленным к стене, а я сам — зажат в простенке между капсулой и бортом танка.

Задняя стенка, бывшая багажным отделением, для крепкого сна совсем не годилась.

Протерев глаза, выбравшись из простенка и сладко потянувшись, уселся на пол, еще недавно бывший стеной и от души рассмеялся.

Пока я ловил сны, готовился к яркой смерти, бегал, прыгал и наблюдал за людьми, природа, извечная шутница, подмигнула мне по-своему…

Танк, провалился кормой вперед и встал на попа…

Вся беготня, прыжки — простое объяснение: Землетрясение…

Пещера, над которой проходил овраг, наконец-то, провалилась!

Судьба…

Ругаясь, по чем свет стоит, с трудом, вверх ногами, залез в капсулу и активировал управление.

Выругался еще сильнее — мало того что провалился, так еще и засыпало!

Плотненько так застрял, как поросенок в брюхе удава.

Попытка открыть дверь увенчалась успехом.

Только толку от этого оказалось еще меньше, чем ничего — высунув голову в дверной проем, от досады, плюнул наружу.

Пять метров до земли, от двери да еще непонятно сколько — вниз. Только слышно, как шумит вода.

В который раз, помянув Марину добрым словом, принялся строить планы.

Усовершенствования и модификации, сделанные добрыми руками рыжей, при ее умной голове, обеспечили меня возможностью вылезти из любой дыры.

Раскачивая танк, играя передней и задней скоростью, копошился как мышка, прогрызающая себе путь на волю. Куски породы, мелкие, а следом и крупные, камни, шуршали по броне, скатываясь вниз, набивались под корму и проталкивали машину вперед и вверх.

Капсула ругалась на нестандартное положение, шея болела, по мозгам плыл колокольный звон, а в глазах стояло красное марево.

Медленно, неторопливо, как пузырек воздуха в масле, пробивался к свету.

Был бы обычным человеком — сдох бы, наверное.

Переворот вверх ногами, для капсулы не прошел бесследно — судя по многочисленным красным цифрам, ресурс ее стремительно катился к нулю.

Влево, вправо, поворот, вверх и вниз — повторить.

И так, минута за минутой, час за часом.

Непутевая пляска земли умудрилась загнать меня в самую… Глубину, не видевшую солнечного света — никогда.

Молясь, что бы на пути не появилось камней, катящихся сверху, как заведенный, раскачивал и толкал танк.

Все приходилось делать самому — автоматика, на такие проблемы оказалась не рассчитана.

Через шесть с четвертью часов, нос танка выбрался из-под земли и обрадовал меня ночной темнотой и ярким, звездным небом, с бегущими по нему облаками.