Раздевшись, влез в капсулу и поморщился — еще пара переломов и аптечка покажет дно — закрыв крышку и погружаясь в отстраненное состояние, анализировал все свои действия. Сопроцессор капсулы, получив полную нагрузку, зажужжал помпой, гоняя хладогент. Мысли, разбегающиеся в разные стороны, приобрели сверхчеткость и сверхнаправленность. Миг кристальной чистоты и ясности мысли.

Решение принято.

Танк, погасив все ходовые огни, подскочил на свою максимальную высоту и развернул нос в сторону Пиренеев.

Я возвращался на базу.

Чудесна Европа!

Прекрасны дороги!

Удивительны люди!

Но расстояния, это — полный атас!

Официальной зарядки моего танка, хватает ровнехонько на дорогу от Линца и до Барселоны, с запасом и резервом!

По прямой, разумеется.

Впрочем, с высотой парения танка, равной высоте 14 этажного дома и грубым наплевательством какая именно поверхность осталась внизу, для меня все дороги — прямые и ровные.

Стараниями Марины, электрического гения, монстра отвертки и бокорезов и просто — красивой девушки, танк шпарил как клюнутый петухом в нос, собачонок. Разве что не подвывал и хвост не поджимал!

Отмахивая по сто, сто десять километров в час, объезжая слишком высокие деревья, через шестнадцать часов мой танк, с запакованной в капсулу, моей тушкой, уже крутился по шоссе, на котором я однажды попал в аварию, получив клювом в глаз.

Из предосторожности, от самого подножья, сбросил скорость и стал мониторить эфир, припоминая страшные истории Мариссы.

Влететь, по запарке, в очередные неприятности — перспектива, которая меня не устраивала.

Истории, рассказанные Мариссой, особого энтузиазма мне не внушали.

Если «Ходящие» действительно сумели вытащить из бутылки очередного джинна, то вся округа должна стоять на ушах, тщательно контролируемая военными, «ходящими», любопытными и прочими, экзотичными тварями.

Ни за что не поверю, что акромя англичан, сующих нос во все щели, не появилось и еще… Кого-нибудь.

Сожалея, что пролетел мимо деревеньки Мариссы и ее благоверного, не разжившись свежими новостями и сплетнями, в одиннадцатом часу вечера, то бишь — ночи, приткнул свой танк в овраге, загнав его под нависающие деревья.

Маскировка не хитрая, но, сверху не отсвечивает, с дороги — не видать и ладно!

Устроившись в кресле мехвода, сумрачно гонял приемник по всем частотам, изредка натыкаясь на станции, но чаще на атмосферные помехи.

Грыз НЗ.

Пил воду.

Сожалел, что Марина успела добраться только до скоростей, может быть, поковыряйся она сейчас в настройках приемника, мне бы и повезло, услышать нечто.

Увы.

Засунув сожаления в дальний угол, полез в схему сам, ежеминутно сверяясь со справочниками и руководствами, что валялись в памяти танка.

Спалив устройство во второй раз, раздраженно плюнул и вернул все, как было — не с моими кривыми руками, колдовать с тонкими приборами.

Подайте мне гидропонную установку — мигом найду, где и что можно доделать и улучшить…

С тем и придремал, уютно свернувшись на полу, завернувшись в одеяло.

— Доброе всем утро! Это Первый хвост! У нас все по-прежнему — ни шума, ни копоти, ни пыли! — Сочный мужской баритон вырвал меня из очередного, наполненного беготней и пальбой, сна. — Очень хочется узнать, где наше руководство?!

— Это — Левая лапа. — Женщина подавила зевок и добавила. — Передняя. У нас без изменений.

Раздавшийся звук поцелуя добавил перчинки, и эфир оживился, выдавая отчеты.

— Это Третий хвост! — Пожилой голос, хмыкнул и обрадовал всех. — А начальство — прибыло! Сам видел! Пролетело, как угорелое… Видимо, сверху голову в ж…

— Отставить нецензурную лексику! — Потребовал голос, звенящий металлом военного. Кадрового военного. — Третий хвост, изменения есть?