У нас на базе, два платиновых генератора, держали на своих «плечах», девять уровней, относящихся к производственным.

Мои были поменьше, но…

Жан-Пьер, наблюдал за мной с открытым ртом.

— Зови родителей. — Решил я, пряча сожаление, что полез убирать мусор, предварительно не выгнав «гостей».

Придется, делиться.

Честно разделив найденное на две кучки — поровну — осмотрел капсулу еще раз и запустил очистку.

К приходу Мариссы и Николаса, капсула старательно очистила свое нутро и выдавила из себя, брусок мусора.

Потом — еще два и успокоилась.

Три бруска мусора, это почти девять лет использования, в идеальных условиях, подсчитал я мысленно, Судя по вони, что я почувствовал в первый раз, ее не чистили, не меньше года…

Две кучки добра, моих хозяев, впечатлили.

10 грамм платины, используемые в генераторе, вырабатывались за полных 25 лет. Используя слитки, судя по тяжести — полукилограммовые, в качестве сменки…

Получалось более чем — довольно.

— Никто не должен знать… — Вздохнула Марисса, осознав масштаб проблемы.

— Не идиоты, мам… — Жан-Пьер распихал по карманам слитки и упаковки с генераторами. — Я, в подвале, спрячу… Рядом со станцией…

Судя по быстрому взгляду, брошенному на меня, Николасом, знать о существовании некоей станции, мне, тоже не следовало.

— Не жалко? — Улыбнулся Николас, проводив сына взглядом.

— Жалко. — Признался я. — Только, будем считать, что это — выкуп за технику. Не стоит с судьбой играть — она, между прочим, дама злопамятная.

— Что есть, то есть… — Хмуро буркнула сквозь зубы, Марисса. — Обедать, пошли…

За обедом, состоящим из свежеиспеченного хлеба, с наваристым грибным супом и добрым заливным поросенком, вся семья молчала.

Старшенький, пришел на обед со своей женой — высокой блондинкой, месяце на седьмом — восьмом, беременности. Младшенький, привел свою избранницу — брюнетку, миниатюрную, до состояния куклы Барби.

Марисса, от Барби, была не в восторге, но мужественно держалась.

На мой взгляд, красота француженок, считается уж чересчур — «красотой».

Обычные, женщины.

Каждая со своими тараканами и миленькими, невинными, хитростями.

Если женщину искренне любишь — их не замечаешь.

Замер, изучая собственные, только что возникшие, мысли.

Откуда, киборг, может знать такие вещи?!

Вот уж не от Терезы — однозначно!

Та вообще, предпочитала делить женщин на две категории: «Дура — с — мозгами» и «Дура — безмозглая». Честно причисляя себя, к последним, а любимая ее фраза, звучала не иначе, как: «Ну почему, все дуры — такие женщины?!»

Так что, ветер дул не отсюда.

Не обращая внимание на усиливающуюся напряженную тишину за столом, я ковырялся в супе, пытаясь разобраться в своих ощущениях и впечатлениях.

Пока, все происходящее со мной, числилось по разряду: «шел-шел, гляжу — рояль!»

И плевать, окружающим, что этот самый рояль, вполне мог отправить меня на тот свет. Или — я мог пройти мимо него.

— Эрик? С тобой всё в порядке? — Люк — старшенький — перенес внимание на меня, переключая остальных, от уже покрасневшей от злости, брюнетки. — Что-то не так?!

— Ну, почему все дуры — такие женщины? — Ляпнул я, все еще витая в облаках самокопания.

Поток красного вина, выплеснутый мне в лицо, взбешенной женщиной, оскорбленной в своих лучших чувствах, спустил меня на землю.

— Лилия! — Возмутилась Марисса, выходкой будущей невестки. — Как тебе не стыдно?!

— Пусть за языком, следит! — Презрительно дернула плечиком, брюнетка. — Мужской шовинизм, замшелый патриархат — не пройдут! За свои слова — надо отвечать!

— Без проблем. — Вытерев вино, я спокойно встал из-за стола и, пользуясь тем, что руки у меня — длинные, а глазомер — идеальный, одел тарелку с супом, девушке на голову. — Обтекай, убогая!

В полной тишине, я вышел с кухни и из дома.