— Офигеть! — Дилан качал головой и рассматривал меня круглыми глазами. — Пастернак! Только… Одну строчку, переврал:

Я ПОМНИЛ, КАК УЧИЛ ЭТОТ СТИХ!

Я помнил книгу, толстую, в темно-синей обложке.

Помнил на ощупь, на запах, на вес!

Помнил свои руки, с обкусанными ногтями и запах весны, за окном с деревянными рамами!

— Автограф… — Пробормотал я себе под нос совершенно не понятные мне слова. — Это был автограф стихотворения…

— У-у-у-у, батенька… — Протянул Садовников. — Всё страньше и страньше…

— Чудесатей и чудесатей… — В тон ему, ответил я, наблюдая, как вытягивается от удивления лицо мужчины, словно я не слова из знаменитой детской книжки, а, как минимум, Истину Провозгласил!

— Впечатлен. — Признался Дилан через мгновение. — Найти, посреди европейских круч, киборга, декламирующего Пастернака и Кэрролла… На русском языке! На такое способны только мои дочери!

— Фи. От нечего делать и «Алиску», до дыр зачитаешь! — Отмахнулся я, теряясь в догадках и пытаясь вспомнить еще хоть что-нибудь, о своей жизни «ДО». И почему при имени «Алиска», сразу появилось: «Это склисс. Он ни чей!»

Видя мои мучения, Дил, поднял руку, привлекая к себе внимание.

— Вася, занялся самокопанием? — Спокойно поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Зря. С теми повреждениями мозга, вся твоя долговременная память — пустое место в твоем черепе. Так что, возникает вопрос, откуда Пастернак, в глухой дыре?

— Не такая уж и дыра, наша база… — Огрызнулся я обидевшись. — Если поискать, можно многое найти!

— В первую очередь, при бессистемных поисках, страдает голова! — Усмехнулся Садовников. — За «дыру», я говорил о Твоей голове, между прочим! Давай, садись за баранку, шофер!

Пробравшись на водительское место, я, со вздохом, подключил шнурок к своему разъему на запястье.

Мир мигнул, перед глазами побежали строчки диагностики и разрешений.

Судя по диагностическим кодам, в последний раз, прямое подключение использовали не так и давно — четыре месяца назад, оператором «Шпингалет».

Пробежавшись по результатам сканирования повреждений, присвистнул: оползень так качественно измолотил передний мост, что пришлось его отключать. Хорошо, что Дилан, не знал о повреждениях — поседел бы! Над камерами наблюдения, оползень тоже — по-изголялся — из дюжины, целыми осталось только пять. На мое счастье, четыре из них — с ночным видением. Гоняя двигатель на холостых оборотах, подключился к камерам, почесал затылок и отключился.