Вводя журналиста Шамрая в курс дела, Бражник и Кира, ясное дело, о многом умолчали. Постороннему человеку незачем было знать все детали. В действительности круг подозреваемых был очерчен уже на третий день после преступления и оказался довольно узким.

Собственно, двух кандидатов в убийцы и кругом не назовешь.

«Ладно, — сказал себе Бражник, — еще раз начнем сначала». Покойный банкир политикой не занимался, хотя время от времени, в зависимости от конкретной ситуации, финансировал некоторые политические проекты, в том числе одноразовые «боевые листки» всевозможных партий-спойлеров. Ключевой фигурой на политической шахматной доске Житомира и Житомирщины банкир Поддубный не был, хотя и имел мандат депутата горсовета. Но, принимая во внимание то, с каким сочувствием отреагировали на его убийство представители совершенно различных политических сил, Кира пришла к выводу: политикой здесь даже не пахнет. А Бражник подтвердил это весомым аргументом: на розыск и следствие с самого начала не оказывалось ни малейшего давления, не считая обычного в таких случаях приказа: «Раскрыть в кратчайшие сроки!»

Версия заказного убийства в ходе конкурентной борьбы в финансовых кругах выглядела более приемлемой. Если бы в банкира стреляли лет десять назад, Бражник точно знал бы, где и кого искать. Но сейчас, в условиях усиливающегося экономического кризиса, банки «сгорали» один за другим без всякого вмешательства извне. Поговорив накоротке с несколькими работниками банковской сферы, Сергей, среди прочего, услышал и такое: дескать, вполне вероятно, что в скором времени мелкие банки начнут сливаться и образовывать финансовые группы. Так больше шансов удержаться на плаву и пережить тяжелые времена, которые неуклонно надвигаются, если верить всяческим медиа. Но из-за того, что житомирское отделение банка «Родослав» потеряет директора, никому в банковском мире легче не станет.

Именно поэтому сотрудники и коллеги Поддубного с готовностью давали показания. Бражник, хоть и не часто сталкивался с людьми этого круга, но имел некоторое представление об их жизненных принципах. Например, на контакт с правоохранительными органами даже рядовые клерки шли крайне неохотно. А тут вдруг куча звонков, все желают свидетельствовать, все хотят помочь. В какой-то момент Бражнику даже показалось, что убитый вообще не имел врагов — что само по себе невозможно и к тому же подозрительно. Ведь у любого банкира врагов более чем достаточно. Правда, эти враги не стреляют в упор и не бегают за жертвой с ножом в приступе пьяной ненависти.

Даже версия бытовой мести отпала сама собой: ни жены, ни любовницы Поддубный ни у кого не отбивал. И хотя история его знакомства с Тамарой Томилиной никому толком не была известна, ею особо не интересовались, поскольку скандальной составляющей там просто не было. Ну, завязался роман у богатого человека с бедной девушкой. Ну, стала она его любовницей. Ну, приобрел он ей скромную квартиру. Ну, содержит. Что тут такого особенного? Версия о причастности любовницы к убийству возникла было у следствия, но вскоре отпала: смерть банкира оставила Тамару без средств к существованию. Разумеется, Кира не исключила окончательно Томилину из числа подозреваемых. В ее отношениях с Поддубным следовало еще основательно покопаться: что, если там обнаружатся какие-то скрытые до поры факты?

Правда, рыться в интимной стороне жизни этих двоих не пришлось. На горизонте замаячил некто Денис Ковалевский и сразу же занял место главного подозреваемого. Мутный тип с мутным прошлым и не менее мутным настоящим. Ковалевский, известный под погоняловом Акула Дэн, время от времени всплывал в Житомире, после чего снова куда-то глубоко заныривал. После каждого такого «нырка» по поверхности еще долго расходились круги: об Акуле Дэне было слышно то во Львове, то в Киеве, то в Донецке, то вдруг начальник отдела по борьбе с экономической преступностью принимал у себя польских коллег, делясь с ними самой исчерпывающей информацией о господине Ковалевском. Подлость ситуации заключалась в том, что Акула Дэн, успевая пакостить в различных регионах Украины и Европы, за все время своей деятельности ни разу не сидел. Разумеется, его «принимали», допрашивали, но затем всякий раз волшебным образом освобождали из следственного изолятора или даже в зале суда, что случалось уже дважды.

Акула Дэн имел поразительную способность выходить сухим из воды, причем впервые этот свой талант он продемонстрировал еще в далеком девяносто четвертом. Ковалевский тогда имел прямое отношение к мощной бандитской группировке, которая с боями добилась права контролировать не только треть житомирских рынков, но и солидный участок трассы, по которой шли грузы из-за рубежа и возвращались с товаром челноки. Акула Дэн разработал и предложил несколько схем, которые вскоре были успешно реализованы. После этого он начал пользоваться таким доверием в группировке, что получил контроль над общаком.

Однако в один прекрасный день братве стало известно, что Ковалевский использует эти деньги в качестве оборотного капитала для личного обогащения. Но наказать его по-своему бандитам не удалось: Акула Дэн внезапно ощетинился сразу десятью стволами. Каким образом? Оказалось, что все это время он заботился не только о своем кармане, но и о своей безопасности, прикормив небольшую, но сплоченную группку профессиональных бойцов. Конечно, воевать со всей группировкой он не мог, но эта демонстрация силы сбила с толку желающих отомстить и дала ему время, чтобы сманеврировать и скрыться из Житомира. Кстати, спустя очень короткое время кто-то через третьих лиц, в большинстве подставных, сдал милиции все «пароли и явки» вчерашних товарищей Акулы Дэна. Кого-то пристрелили, многих посадили, кто-то удрал, чтобы больше не появиться в городе.

Зато Денис Ковалевский через несколько лет снова объявился в Житомире — на этот раз в обличье вполне легального бизнесмена, торговца недвижимостью. Все шло как будто тихо-мирно, но однажды Акула Дэн снова исчез, в который раз оказавшись одним из немногих, кто избежал правосудия. Как выяснилось позже, вокруг его фирмы образовалось множество неприметных фирмочек с незапоминающимися названиями, через которые продавались полученные в наследство квартиры и дома. Владельцы этой недвижимости — как правило, одинокие старики, безработные, алкоголики, у которых вообще ничего за душой не было, кроме жилья, — впоследствии обнаруживались либо в психушке, либо среди местных бомжей, либо вообще бесследно исчезали.