– У нас в доме тоже есть работа, – говорю я.

Улыбка у Эстелл меркнет.

– Пошли вниз, поздороваемся с остальными? – говорит ей Ал.

Она смотрит на него и кивает нам с Джоном.

– Приятно познакомиться, – произносит тихонечко.

– Взаимно, – откликается Джон.

Они уходят, петляя между камнями.

Джон хрустит костяшками.

– Ну, пойду-ка я прихвачу еще кусок пирога с ревенем.

Киваю.

– Все хорошо, тетя Кристина?

– Да, хорошо.

– Принести тебе что-нибудь?

– Нет, спасибо.

Джон уходит к биваку, я наблюдаю за Алом и Эстелл, они улыбаются, болтают, показывают пальцем на яхту, принимают тарелки с едой. А я сижу над ними, накаленная, как горячий уголь.

Лора взбирается посидеть со мной, следом – мой брат Фред, приносят подношения снизу: початок кукурузы, все еще теплый в обугленных зеленых патлах, плошку мидий, кусок голубичного пирога. Качаю головой. Нет. Не буду есть. Их голоса фальшиво бодры, они шумно радуются синему небу, стеклянистой воде, вкуснейшему печенью, чудесному платью.

На этом самом берегу я сидела с Уолтоном – сколько лет назад? Я знаю, о чем все думают. “Бедная Кристина”. “Вечно брошенная”.

Чувствую, как задраиваюсь, обношу себя стенами.

Сэм поднимается ко мне, усаживается рядом с моим креслом.

– Ты чего? – спрашивает он, похлопывая меня по колену.

Я смотрю на его руку у себя на ноге, перевожу взгляд на него самого. Он убирает руку.

– Ничего, – говорю я.

Вздыхает.

– Зря ты так, Кристина.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты портишь этот пикник.

– Вовсе нет.

– Вовсе да – и сама это понимаешь. Из-за тебя Алу очень грустно.

– Если он собирается притащить эту… златоискательницу… – выпаливаю я.

Сэм кладет ладонь поверх моей.

– Перестань. Прежде чем скажешь что-то, о чем пожалеешь.

– Это он пожалеет…

– Так, – говорит он резко. – Ты разве не считаешь, что Ал заслужил счастье?

– Я думала, Ал счастлив.

Сэм усаживается на пятки.

– Слушай, Кристина, ты знаешь, что Ал всегда был с тобой. И всегда будет. Попрекать его этими отношениями – вроде как… ну… недобро.

– Ничем я его не попрекаю. Я сомневаюсь в его здравомыслии.

Сэм сидит со мной еще минутку, и я знаю, что ему хочется сказать больше. Слова вертятся у него на языке. Догадываюсь, какие. Но он, похоже, передумывает. Вновь похлопывает меня по коленке, встает, возвращается к остальным.

Через несколько минут Ал с Эстелл взбираются по берегу и бредут к “форду”, отворачиваются, проходя мимо меня. Даже дети, кажется, осторожничают, обходят меня большим кругом, играя в траве. Уже через час Лора с Мэри собирают пледы, убирают еду в корзины. Когда уводят меня и помогают сесть в машину, говорят мало, лица угрюмы.

Мэри и Лора обустраивают меня в моем кресле в кухне, возвращаются к машине за остатками еды в фольге:

– На несколько дней хватит, – говорит Мэри. Бережно убрав блюда на ледник под половицами, натужно улыбается мне. – Порядок?

– Да.

– Что ж. Счастливого Четвертого.