Это уже чересчур, Гвенди больше не выдержит. Вырвавшись из его крепких объятий, она мчится к машине. Родители бросаются следом, пробормотав сбивчивые извинения.
До конца учебного года остается два дня, но все уроки отменены из-за трагедии. Всю следующую неделю Гвенди проводит на диване в гостиной, зарывшись под плед. Ей снятся кошмары – в самом страшном из них участвует человек в черном костюме и черной шляпе, человек с блестящими серебряными монетами вместо глаз, – и она просыпается от собственных криков. Она боится, что разговаривает во сне. Боится, что родители могут подслушать.
В конце концов жар спадает, и Гвенди возвращается в мир. На летних каникулах она берет дополнительные смены в буфете в автомобильном кинотеатре, чтобы загрузить себя работой. В свободное время она совершает долгие пробежки по иссушенным солнцем улицам Касл-Рока или запирается у себя в комнате и слушает музыку. Все что угодно, лишь бы отвлечься от мрачных мыслей.
Пульт управления спрятан в шкафу. Гвенди по-прежнему думает о нем – еще бы не думать! – но не желает к нему прикасаться. Ей ничего от него не нужно. Никаких шоколадных зверюшек, никаких серебряных долларов, и самое главное – никаких чертовых кнопок. Она ненавидит этот проклятый ящик и все, о чем он ей напоминает. Она фантазирует, как было бы здорово избавиться от него навсегда. Расколотить кувалдой или завернуть в старое одеяло и отвезти на мусорную свалку.
Но она знает, что никогда так не сделает.
Пульт так и лежит в темноте, в самом дальнем углу шкафа, собирая пыль и паутину.
24
Гвенди загорает на заднем дворе, слушая в плеере Боба Сигера и «Сильвер буллет бэнд». Миссис Питерсон выходит к ней со стаканом воды со льдом. Присев на краешек шезлонга, передает ей стакан.
– Как ты, солнышко?
Гвенди снимает наушники и отпивает глоток ледяной воды.
– У меня все хорошо. – Миссис Питерсон пристально смотрит на дочь. – Ладно, может, не все хорошо, но уже лучше.
– Я очень на это надеюсь. – Мама касается ноги Гвенди и легонько сжимает. – Ты знаешь, мы с папой всегда тебя выслушаем, если тебе вдруг захочется поговорить. О чем угодно.
– Я знаю.
– Просто ты такая тихая в последнее время. Мы за тебя беспокоимся.
– Я… Мне нужно о многом подумать.
– Ты так и не перезвонила мистеру Кепнесу?
Гвенди не отвечает, только трясет головой.
Миссис Питерсон встает с шезлонга.
– Главное, помни одно.
– Что именно?
– Потом станет легче, поверь. Так устроена жизнь.
Почти то же самое ей говорил папа Оливии. Гвенди надеется, что это правда, но у нее есть сомнения.
– Мама? – Миссис Питерсон останавливается и оборачивается к ней. – Я тебя люблю.
25
Как оказалось, мистер Кепнес ошибался, а миссис Питерсон была права. Совсем хорошо все не стало, но стало лучше.
Гвенди знакомится с парнем.
Его зовут Гарри Стритер. Ему восемнадцать. Он высокий, красивый и веселый. Гарри только недавно приехал в Касл-Рок, буквально пару недель назад (его отца перевели сюда на работу), и если это не классический случай любви с первого взгляда, то весьма близко к тому.
Гвенди стоит за прилавком, принимает заказы, отпускает стаканчики с политым маслом попкорном, тянучки, конфеты-шипучки и газировку. Гарри заходит в буфет со своим младшим братом. Она сразу его замечает, а он замечает ее. Когда подходит его очередь, вспыхивает пресловутая искра, и они оба мямлят и не могут договорить ни одной фразы.
Назавтра Гарри приходит снова, теперь уже без брата, хотя сеанс тот же самый, что был вчера, «Ужас Амитивилля» и «Фантазм», и опять встает в очередь. На этот раз вместе с маленькой порцией попкорна и газировкой он просит Гвенди дать ему номер ее телефона.
Он звонит на следующий день и вечером приезжает за ней на «Мустанге» с откидным верхом, красном, как яблоко в карамели. Блондин с голубыми глазами, Гарри похож на кинозвезду. На первом свидании они едут в боулинг и ужинают в пиццерии, на втором – катаются на роликах на роллердроме в Гейтс-Фоллс, и после этого они уже неразлучны. Пикники у озера Касл, поездки на целый день в Портленд, где много музеев и огромный торговый центр, кино, прогулки по городу. Они даже бегают вместе, в едином темпе.