с р. Иегудой Алкалаем, р. Иехиэлем Пинесом и Довом Фрумкиным и посвятил свою жизнь созданию новых еврейских кварталов и благотворительных организаций.
Лейб рос в обстановке любви к Стране Израиля, ведь из семьи Яффе вышло не одно поколение сионистов. Эту любовь прививали ему также религиозные книги, средневековая поэзия на иврите — сиониды Иегуды Галеви и русско-еврейская палестинофильская поэзия С. Г. Фруга. Уже в 1893 году 17-летний Яффе участвовал во Второй конференции в Друскениках, делегатам которой писал приглашения под диктовку р. Шмуэля Могилевера. Казенным раввином в Гродно некоторое время служил Шмарьяг?у Левин, прирожденный оратор, харизматический лидер и всесторонне образованный человек, сторонник национального еврейского возрождения. Его речи расширяли представления Л. Яффе о национальной работе, и вскоре после конференции он создал в Гродно молодежный кружок палестинофилов и сам вел разъяснительную работу. Кроме того, он организовал сбор денег для ивритской школы для девочек в Яффе, субсидируемой Одесским комитетом Ховевей-Цион. Вот каким он запомнился в те годы Йосефу Клаузнеру, будущему историку литературы на иврите, проведшему в Гродно весну и лето 1896 года и встретившему там свою будущую жену:
Там я познакомился с Лейбом Яффе, который с тех пор и до последнего дня своей жизни оставался моим добрым другом, несмотря на частые жаркие споры по вопросам сионистского мировоззрения. Меня вдохновлял его юношеский романтизм, притягивавший к нему многочисленных юношей и прелестных девушек, которые волновали меня и постепенно сделались моими задушевными подругами, побуждая размышлять и обостряя чувства…
Тогда как раз появилось «Еврейское государство» Герцля, и мы оба были им очарованы. <…> Яффе писал по-русски неплохие стихи национального содержания и предложил мне составить на русском языке сборник «Заря», чтобы посвятить его пропаганде палестинофильства и ивритской литературы среди тех евреев, которые не читают на иврите. А в ту пору сионистские сочинения выходили почти исключительно на иврите. Этот сборник весьма достойных статей и стихов так и не увидел света из-за запрета русской цензуры, в глазах которой национальные идеи евреев не могли считаться легальными[3].
А вот еще одно впечатление о юном Лейбе Яффе в пору его становления — из автобиографических заметок близкого друга Клаузнера и знакомца Яффе (см. об этом в мемуарах Фриды), поэта Шаула Черниховского, который, как и эти двое и одновременно с ними, учился в университете Гейдельберга:
В 1899 я летом сравнительно чаще бывал в доме Верник (Ф<ейга> — невеста Клаузнера). В конце лета я уехал в Герм<анию>. Поехали: я, Кл<аузнер> и Рудя Дроб<инский> на Варшаву. <…>
На станции, уезжая <из Варшавы. —
Я поехал не в Heid<elberg>, а в Лейпциг. Таким образом я сразу лишался необходимости встречаться с ними. Яффе мне показался балованным провинц<иальным> львенком, похватавшим всякие верхушки, но может быть увлекающийся, любит играть роль самца, сентиментальный очень; русский язык он знал в пред<елах> евр<ейской> интеллигенции (аптекаря, зубн<ого> врача и повив<альных> бабок), его произношение коробило уши, в особенности «р». Слабые водянистые стихи в его манере произносить их вызывали улыбку. Ухо его не понимало таких неизящных соединений как: «я как узник в темнице», «будем стараться не рвать, дорогая». — Монотонный припев… Почему он должен писать непременно по-русски?[4]
Несмотря на этот более чем скептический отзыв, умудренные знанием последующей деятельности Лейба Яффе, мы понимаем, что он был многогранно одарен. В 1891–1892 годах он учился в Воложинской иешиве, где несколькими классами старше учились вместе его брат Залман и поэт Хаим Нахман Бялик. В 1897–1901 годы изучал философию в университетах Гейдельберга, Фрейбурга, Лейпцига.
Яффе был делегатом 1-го (1897) и 2-го (1898) Сионистских конгрессов в Базеле как корреспондент петербургской газеты «Биржевые ведомости» и 3-го (Базель, 1899) — от московских газет «Новости» и «Еврейская мысль». Он выступал в печати и рассказывал в лекциях о конгрессах евреям Гродно, Вильны, Киева. Он был делегатом 4-го (Лондон, 1901) и 5-го (Базель, 1901) Сионистских конгрессов, на последнем вместе с Вейцманом и другими активистами создал Демократическую фракцию Всемирной сионистской организации и в 1902–1903 служил ее идеологом. Яффе выступил против «плана Уганды», который обсуждался на 6-м Сионистском конгрессе (Базель, 1903).
Личное знакомство Лейба Яффе с Теодором Герцлем состоялось на курорте в Баденаухайме, а в 1904 году, после похорон Герцля в Вене, Яффе отправился в агитационную поездку по городам Центральной России и Поволжья. Он объехал Нижний Новгород, Самару, Саратов, Казань, Царицын, Курск, Воронеж, Тулу и прочие города, где жили евреи. Его лекции о сионизме убеждали в правильности палестинского плана «национального возрождения» и в том, что территориализм — борьба за национально-политическое самоопределение евреев на другой территории — неприемлем. В 1905 году Лейб Яффе впервые посетил Палестину, участвовал в слете Ционей Цион в Вильне и Фрейбурге с целью подготовить умы к 7-му Сионистскому конгрессу (Базель, 1905), где был делегатом, как, впрочем, и на всех последующих.
