самую острую еду, смотрел самые дерзкие фильмы, читал самые провокационные книги, слушал музыку на максимальной громкости поздно ночью. Я боялся тишины. Мне было страшно замедлить темп и убавить звук. Воображая, что мне придется прислушиваться к собственному разуму, я покрывался холодным потом.

Однако после того, как я заболел, об этих развлечениях не могло идти и речи. Однажды я включил радио и услышал ритмичную музыку в стиле хаус, из-за которой у меня началась паническая атака. Съев джалфрези[27], я всю ночь лежал в постели, мучаясь от галлюцинаций и учащенного сердцебиения. Люди часто говорят о применении алкоголя и наркотиков в лечебных целях, и я бы, наверное, согласился принять что угодно, что заглушило бы мои переживания. Мне кажется, я бы даже начал употреблять крэк, если бы был уверен в том, что он утихомирит ураган в моей голове.

На самом деле с 24 до 32 лет я и бокала вина не выпил. Не потому что я был сильным (каким меня считала моя непьющая теща), а потому что я боялся употреблять все, что могло бы повлиять на мой разум.

В течение пяти лет я отказывался принимать даже ибупрофен. Вел я себя так не потому, что был пьян в день, когда заболел. Тогда я выпил не больше глотка алкоголя и находился в относительно нормальном состоянии. Думаю, это связано с моим ощущением того, что мой разум постоянно балансирует между двумя состояниями, как автобус, свисающий с края скалы в фильме «Ограбление по-итальянски». Хотя алкоголь выглядел привлекательно, выбор в его пользу привел бы меня к смертельному исходу.

В этом и заключалась проблема. Когда мне нужно было перестать думать о чем-то, у меня не получалось. Я был так напуган, что даже, вдыхая запах вина в бокале Андреа, представлял, как молекулы этого вина проникают в мой мозг и оказывают на него негативное влияние.

Однако в этой ситуации был и определенный плюс. Это значило, что мне нужно сосредоточиться на своем разуме. Как в старом фильме ужасов, я отодвигал занавеску и оказывался лицом к лицу с монстром.

Много лет спустя, читая книги по сознательности и медитации, я понял, что ключ к счастью и даже более желаемому, чем счастье, — спокойствию, не всегда заключается в позитивном мышлении. По той простой причине, что это просто невозможно.

Ни один мозг в мире не может всю жизнь думать исключительно о хорошем. Ключ к спокойствию в том, чтобы принять все свои мысли, даже плохие. Примите свои мысли, но сами не становитесь ими.

Поймите, что унылая мысль или даже их последовательность не означает, что вы пессимистичный человек. Можно шагать сквозь бурю и чувствовать ветер, но понимать, что вы — это не ветер.

Именно в таких отношениях следует быть заодно со своим разумом. Можно позволить себе чувствовать его бури и ливни, но никогда не забывать о том, что это просто сегодняшняя погода.

Когда я начинаю тонуть в своих мыслях, и это даже сейчас происходит время от времени, то думаю о том, что есть другая, большая и сильная часть меня, которая держится на плаву. Она при любых условиях остается непоколебимой. Мне кажется, что эта часть меня — моя душа.

Необязательно использовать слово «душа», если вы считаете, что у него слишком много коннотаций[28]. Можно называть это просто личностью. Поймите, что если вы устали, голодны или переживаете похмелье, то, вероятно, будете пребывать в плохом настроении.

Плохое настроение — это не мы сами. Не нужно верить чувствам, которые вы испытываете в такие моменты, потому что они пройдут, как только вы поедите или выспитесь.

Когда мне было совсем плохо, я прикасался к чему-нибудь твердому, литому и сильному внутри меня. Чему-то неизменному, устойчивому к изменчивости мыслей. Личность — это не только я, но и вы тоже. Личность — это то, что связывает меня с вами, то есть человека с другими людьми, — крепкая, нерушимая сила выживания, сила жизни, мощь 150 000 поколений, живших до нас, и поколений, которым предстоит родиться. Это человеческая природа. Как земля под Нью-Йорком и нигерийским Лагосом одинакова, если углубиться под ее поверхность, так и все люди, населяющие эту странную и прекрасную планету, обладают схожей сущностью внутри себя.

Я — это вы, а вы — это я. Мы одиноки, но одновременно не одни. Наша жизнь ограничена временем, но при этом бесконечна. Мы сделаны из плоти, но одновременно из звезд.