– Он ее трогает. Что еще он может делать.
– Мы не можем это утверждать.
– Почему? Я хоть раз ошибся? – резко ответил я.
Лекс захлопнул рот, а я все равно не мог заставить себя забрать у него бинокль. Смотреть на них было бы предательством. Я сказал, что доверяю ей, так что теперь нужно было использовать Лекса, чтобы не нарушить обещание. Что-то типа того.
– Ну, Супермен, что дальше делать будем? – поинтересовался Лекс через несколько секунд.
У меня завибрировал телефон.
Пришло сообщение от Блейк.
Нахмурив брови, я открыл его и напрягся всем телом.
– Лекс?
Я был в ярости. Кровь стучала в висках. Я с силой швырнул телефон на приборную панель.
– Они уже поели?
– Я вижу на столе хлеб… но тарелок нет. Ну-ка, подожди. – Друг замолчал, но потом заговорил снова: – К ним подошел официант, но Дэвид жестом показал ему, чтобы он ушел.
Кивнув, я отправил Блейк ответ.
Ответ пришел моментально.
– Лекс… – Нужно было уезжать, пока я не ворвался в ресторан и не устроил там бойню. – Уверен, что они еще не поели?
– Абсолютно. А что?
– Надеюсь, ничего.
Не считая того, что Блейк врала мне о мелочах, вот что. Это значило, что за этим скрывается что-то большее.
Зачем писать мне, что? она заказала и что это было вкусно, если она еще не ела? Зачем обманывать? И какого черта я такой параноик?
– Надо уезжать, – проговорил я.
Потому что сейчас я ничего не мог сделать. В конце концов, это всего лишь еда.
– Ага, – сказал Лекс, быстро завел машину и швырнул бинокль на заднее сиденье. – Отличная идея.
– Ого, куда это мы так торопимся?
Я засмеялся. Лекс развернул машину, и теперь ресторан оказался с моей стороны.
Я бросил взгляд на окна. Один гребаный взгляд.
И буду жалеть об этом до конца своих дней.
Блейк.
И Дэвид.
Целовались.
Я рефлекторно схватил телефон, чтобы их сфотографировать, надеясь, что сейчас она оттолкнет его, влепит пощечину и убежит.
Но Блейк этого не сделала.
Я сделал фото.
И заколотил этим последний гвоздь в крышку гроба наших отношений, пока Лекс выезжал с парковки. Смотрите, нас хватило на три недели.
Видимо, программу надо доработать.
Я отправил ей фото. С подписью «надеюсь, тебе понравился десерт».
– Лекс, – проговорил я, как только мы вошли в дом. – Сделай так, чтобы я напился. Сейчас.
Он посмотрел на меня нечитаемым взглядом, что было на него не похоже. Мы дружим уже много лет, и за все это время он ни разу на меня так не смотрел. Даже когда меня сбила машина и я оказался в больнице.
В первый раз в моей сознательной жизни друг испытывал ко мне жалость.
Отвратительное ощущение.
– Плохие новости. У нас не хватит алкоголя, чтобы тебя напоить, – объявил Лекс, когда мы вернулись, а я в исступлении уставился на столешницу. Мой разум был затуманен гневом и разочарованием, и, если начистоту, горем.
А я не выношу такое состояние.
Поскольку, чтобы справиться с горем, нужно его оплакать, а это глупо. Смысл оплакивать то, чего у меня, по сути, и не было?
