Вначале слетел картуз, потом и голова лопнула кровавыми брызгами. Налётчик канул под колёса, замедляющих свой бег.

Держа оружие наготове, Андрей прошёлся по вагону. Пусто. Бандитов больше не было. Проводник лежал в своём закутке с ножом в груди. На лице застыла гримаса ужаса, рана уже не кровоточила. Кто из налётчиков и когда успел с ним разделаться? Может, последний, перед тем, как отцепить вагон?

Сосновцев вернулся к другу и попутчице. Окно было разбито, пули хоть и по касательной, но не пощадили стекла. В проём залетал ветерок осеннего погожего денёчка. Солнечная погода совершенно не вязалась с кровавыми событиями, только что здесь разыгравшимися.

А ведь у окна сидела Натали, внутренне содрогнулся Андрей. Сама девушка уже выбралась из-под столика и сейчас пыталась привести себя в порядок. При виде Андрея она фыркнула и надула губки.

– Экий вы грубиян, господин учитель. Чуть руку не оторвали!

– Поймите меня правильно, фройляйн, – прижал к груди руку с револьвером Сосновцев. – Не было времени на реверансы. Я заботился о вашей жизни.

И выразительно взглянул на разбитое стекло. В ответ сердито сверкнули карие глаза.

– Их было шестеро, – повернулся Сосновцев к штабс-капитану. – Один из них остался цел после нашей канонады, низкорослый, гад, я-то метил на уровне среднего роста. Он отцепил наш вагон.

– То-то я вижу, что мы теряем скорость, – откликнулся Селивёрстов спокойно. – Стало быть, мы уже не в составе…

– Да, поезд ушёл без нас. Последнего я… – Андрей запнулся, взглянув в сторону Натали, – наказал. Он бы нас, сложись всё иначе, не пощадил бы.

– Безусловно, – кивнул штабс-капитан.

– Итого, пять мёртвых бандитов. Плюс один тяжело ранен, скорее всего, умирает. Плюс кто-то разделался с проводником.

Натали встрепенулась:

– Быть может, раненому ещё можно помочь?! Хоть он и бандит, но тоже человек. Господа, я должна его осмотреть! – и начала подниматься с диванчика.

Андрей взглянул на того, который недавно шевелился и глухо постанывал. Налётчик лежал неподвижно, кровь запеклась на голове, щёки покрывала мертвенная синева.

– Боюсь, фройлайн, ему нужен священник, а не доктор. Если, конечно, эти душегубы верят в Бога. Сидите, прошу вас. У меня нехорошее предчувствие, подозреваю, не всё ещё закончилось.

– Прям вагон смерти, – молвил Селивёрстов. – Однако негодяи сами нарвались. Кто их просил трогать мирных пассажиров?

– Да уж, кто-то попросил, – ответил Сосновцев со значением. – И что будем делать? Как думаете, Никодим Митрофанович, далеко мы от Владимира?

– Километрах в шестидесяти-семидесяти.

– Н-да, пешком не дойти. Тем более с барышней. Разве что, до ближайшей станции в обратном направлении?

– Я, между прочим, в пешие походы ходила, – вздёрнула подбородок Натали. – Мы с папенькой по берегам Клязьмы столько прошагали, вам и не снилось. У нас дом прямо у реки, вот и гуляли…

– Это всё хорошо, дитя моё, – включился Селивёрстов, – но нам сейчас, в нынешнем положении, вряд ли поможет. И топать вдоль железной дороги, это совсем не то, что пешая прогулка по живописным местам. До станции километров двадцать, не меньше. Однако надо что-то придумать, Андрей Павлович.

– Нужно, – согласился Сосновцев, – но я пока ума не приложу, как выбираться из этой передряги.

Вагон еле катился. Пассажиры задумались. И в задумчивой этой тишине вдруг явственно послышался приближающийся рык мощного мотора, пыхтение, позвякивание, металлическое громыхание. Селивёрстов встрепенулся и высунулся в разбитое окно. А потом бессильно обвалился обратно на диван:

– Андрей Викторович, предчувствие вас не обмануло. О нас не забыли. И такого я, честно сказать, ещё не видывал.

Сосновцев тоже выглянул, открывшаяся картина его поразила. Вдоль железнодорожного полотна тянулась просёлочная дорога. Очевидно, ею пользовались местные крестьяне, потому что любой транспорт кроме телеги здесь вряд ли мог передвигаться. Но так только казалось – по просёлку, отфыркиваясь клубами сизого выхлопа, легко преодолевая ухабы и колдобины широкими большими колёсами, пёрло настоящее бронированное чудовище. Скорее всего, это был грузовой автомобиль, какой-то первый прототип будущих тягачей, но до неузнаваемости изменённый умелой рукой: моторный отсек был обшит стальными щитами, над колёсами также имелись металлические заслонки, закрывающие их по ступицу. Не хуже обстояло и с кабиной – бронированные листы закрывали её со всех сторон, оставляя лишь неширокую смотровую щель для водителя. Грузовой отсек был представлен бронированным коробом с амбразурами для ведения огня.