быков маленько поглядел. Попутал меня бома, проси мя, Господи… Посмотрел я, паря, и вроде помоев нахлебался. Потом два дня плевался. Да…

Бригадир обречённо махнул рукой в сторону США:

– Видать, такая у их жизнь в Америке… Живут, как нелюди и помрут, как непокойники. И как ишо детей ростят, ума не приложу.

Конюх продолжил:

– А может, того… может, ихний жеребец Де Билл тоже с перекосом по жеребцовой части?.. Поговаривают, в ихней США и в ихней Европе сплошь и рядом мужики промеж себя живут. И бабы с бабами… При Сталине к стенке бы поставили. Да… Ох, как бы нам, господин-товарищ присидатель и господин- товарищ Конский Врач по женским болезням… прошу прощения… Адам Фрейдыч… как бы нам с ихним жеребцом не вылететь в трубу. Опять же, Де Бил послан в Ботало в виде безвозмездной помочи… за сто гектар лугов под ихний ракетный полигон…

Бригадир в сердцах выругался:

– Дак у нашего присидателя, дед Бухтин, фамильё какое?! – Продайземля… Всё продаст…

Конюх согласно покивал головой:

– Трудно быть у воды и не напиться – не слямзить чего… Абы карман набить, о народе же душа не болить…

– Короче… – Бригадир подошёл к председательскому столу. – Короче, я отказываюсь от жеребца заморского. Не хватало нам ишо ихнего Де Билла.

Председатель опять стукнул сапогом по столешнице:

– Ты шта-а это, опять, чума красно-коричнева?! Хочешь, знашь-понимашь, спортить наши сношения с Америкой?! Белогвардеец недобитый, комуняка недоношенный! Тебе дали указанья в США?.. Дали!.. Вот и сполняй, как велено, и неча мне демагогу разводить…

– Хоша ты и присидатель, – бригадир-то ему в сердцах, – а калган[188] у тя совсем не варит. Тока кепку и носить. Тебе и стыд, что дым, глаза не выест… Все продал, промотал… Верно что, Продайземля… Тебе хошь в лоб, хошь по лбу – одна холера…

И бригадир так хлопнул дверью, что в серванте зазвенели гранёные стаканы. Следом тронулся и конюх, но, обернувшись, плюнул в председателя:

– Тебе, Варнак Горыныч, хошь наплюй в глаза, всё Божья роса. Сраму не имашь, бома тя побери. Ну, да кто враньем живет, того Бог зашибет.

Председатель сурово погрозил пальцем:

– Ты, дед Бухтин, язык-то придержи, знашь-понимашь, а то вмиг укоротим. У нас теперичи плюрализм… Это тебе не совецка власть, чтобы глотку драть…

С резными наличниками и карнизами, причелинами и полотенцами[189], добротная бригадирова изба солнечно сияет свежими венцами; и с высокого речного берега пристально озирает село Ботало вольно отпахнутыми окнами. На лавочке возле черемухового палисада посиживает бригадир, рядом – конюх с уздой.

– Ну, чо, Демократка дурит? – улыбнулся бригадир.

– Кого дурит?! – Конюх гневливо взметнул руки. – Совсем с ума сдурела… Чо деется на белом свете!.. Глаза б мои не глядели… Зашёл я вчерась на конюшню, а та-ам!.. Мамочки-родны!.. Свобода и сплошная демохратия. Лихо смотреть. Мне аж тошно стало…

– Бардак, поди?..

– Во-во, пыль столбом, дым коромыслом, не то от пляски, не то от таски. Короче, охальная демократия… Кобылица наша, как прослышала по сарафанному радиву, что из США к ней хахель едет, Де Билл звать, дак вроде с печки упала. Совсем рехнулась гнедуха. Хвост кудрями завела, а из гривы таку, паря, копну начесала…

– Ты, дед, отстал от жизни, – растолмачил бригадир, – это же мода американская. В нашей цирюльне так и прописана: «Ни одна я в поле кувыркалась…»

– Слыхал… Ишо говорят: «Я у мамы дурочка…» Дак чо дальше… – продолжил конюх. – Ладно, завилась, начесалось, на то и кобылица молодая, чтоб дурью маяться. Дак чо удумала, дикошара… Из хольшовых кулей… в их комбикорм свиньям возили… шаровары замастрячила. Кажись, лосины звать, вроде как у лося… А на круп, язви ее в душу, нашлёпку прилепила: американский флаг – вроде полосатой матрасовки або лагерной пижамы. Да… А губы-то, паря, губы-то свёклой намалевала… прямо как эта… прости, Господи. – Конюх набожно перекрестился. – Да курит ишо и жувачку изо рта не выпускат. Да такие пузыри надуват – поросёнок чуть со смеху не пропал. Едва отвадились…

– Этот поросёнок-то – беженец из суверенного колхозу? – спросил бригадир. – При конюшне столовался?..

– Во, во, он самый… квартирант… Дак чо, увидал поросёнок – Демократка пузыри надуват, – так и давай со смеху кататься. Как ишо не помер, бедолага…

– Да-а-а, паря, дела, как сажа бела. – Бригадир осерчало поскрёб затылок. – Но чо будем делать?.. Ты у нас, дед, голован, да ишо и принародно избранный конюх, так что решай…

– Я, Громобоюшко, так смекаю: когда американский Де Билл дотащится до нашего сибирского колхозу, это сколь же воды утечёт?! Покуль трава растёт, корова сдохнет…

– И то верно… А колхозу приплод нужен… позарез.

– Дак я, Громобоюшко, прикинул хвост к носу и решил: надо тёмной ночкой, когда ещё черти в кулачки не били, пойти супротив рекомендаций дорогого