удивительное в нашем мире. Все подслушивают… время от времени. Мне вообще с этим везет — случайно получается.

Я пожала плечами.

— Пора привыкать считать себя дрянью. — Повернулась к нему, так как остро захотелось посмотреть на его реакцию. — Так когда ты женишься, Эрик?

— Ты плохо знаешь меня, если считаешь, что я могу жениться тебе назло, — обижено ответил он. От выражения его лица защемило в груди. Навернулись тщательно сдерживаемые слезы. Запечатанная за семью замками тоска вырвалась.

И я снова отвернулась. Сдалась. Вина давила на плечи. Неприятными волнами накатывала горечь. Показалось, Эрик ищет мне оправдания. Ищет и не находит, оттого злится. Оттого снова пришел. Зачем? Для предательства не бывает оправданий.

— Ты прав, я тебя не знаю. Я и себя уже не знаю… Но мне действительно жаль, что я сделала тебе больно. Меньше всего хотела этого.

Глупо было думать, что какой-то ритуальный нож и ритуальное убийство может решить проблему…

— Мне стоило остаться с сольвейгами. Зря я послушала Барта…

Если бы не послушала, пришлось бы умирать? Вопрос, на который нет ответа. И не будет. А значит, не стоит заморачиваться, но мысли, как надоедливые насекомые, ползают в голове, отвлекают.

— Я тебя не узнаю. Что-то случилось с нами, а я не заметил? Тебе чего-то не хватало? Ты ведь на самом деле не такая.

— А какая? — Горечь все же прорывается, и частично я делюсь ею с Эриком. У него есть своя, и она меня душит. Перед глазами мошки ползут, и я стараюсь не сорваться, удержать себя, а для этого обнимаю за плечи. Пытаюсь защититься — от его обиды, от мнения, которого не изменить… наверное. Или зачем он здесь? — Если тебе будет проще, накажи меня, Эрик. Только мучить перестань.

Он резко шагнул ко мне и неожиданно оказался рядом. Развернул к себе. Слишком близко. Рядом с ним воздух густой, как карамель. Сладкий. Приторный. Он оседает на гортани, заставляет вдыхать глубже. От него кружится голова и путаются мысли.

— Действительно думаешь, что я мог бы сделать с тобой такое?

Я пожала плечами.

— Почем мне знать…

— Я сказал это и сам себя возненавидел. До сих пор ненавижу.

— Какая разница, Эрик? Хуже уже не будет.

Его рука скользнула по моим волосам, по плечу, несильно сжала ладонь. Я только сейчас поняла, насколько замерзла тут. Эрик теплый, а я… Мне приходится замораживать себя изнутри, потому что иначе я сойду с ума.

— Подслушивать тоже нужно уметь. — Его голос опустился почти до шепота. Дыхание скользнуло по затылку. Он обнял меня, а я застыла, не зная, как реагировать на неожиданную ласку. Очередную. Сегодня мне их выдали сверх меры. — Алиса пришла к тебе, потому что я сказал, что никогда на ней не женюсь. Она не моя любовница, Полина, и никогда ею не будет. Возможно, я бы хотел. Чтобы забыть о тебе, пусть ненадолго. Только суть в том, что забыть не получается. Оттого еще обиднее.

— Ты ей нравишься. То есть серьезно нравишься, и сейчас, когда я… когда мы… А она сильная. Интересная опять же. Ее дар…

— Ты всегда сбиваешь меня с толку! — перебил он и отстранился. — Сначала признаешься в любви, потом говоришь, что любишь Влада. Сначала отвечаешь на поцелуи, потом отталкиваешь и нахваливаешь Алису. Что это, Полина? Коварный план по сведению меня с ума?

— Не мне же одной сходить, — вздохнула я.

— Может, если определишься, чего на самом деле хочешь, и сходить перестанешь, — иронично заметил Эрик и заправил прядь волос мне за ухо. Совсем как раньше. — Пока я еще в состоянии с этим помочь.

— Помочь?

— Наши законы давно пора выбросить в топку. И если ты хочешь изменить что-то…

— Я хочу найти Гарди, — перебила я. — Если удастся вылечить его, возможно, Хаук уйдет. А если нет…

— Лив убьет охотника.

Я кивнула. Неохотно выпуталась из объятий Эрика, шагнула к заветной тумбочке. Достать нож было невероятно тяжело. Он плавил ладони. Тянул вниз, притворяясь неподъемной ношей. Рождал тревогу и подозрения. Нельзя, ни в коем случае нельзя никому его показывать! А, тем более, давать в руки. Он — единственный в своем роде, сокровище, ценность, завладеть которой захотят многие. А это значит, никому и никогда… Он только мой!

Верно, мой. Но Эрик тоже часть меня. Или я его часть? Какая уже разница? Приближение Хаука я чувствую затылком.

— Вот, пусть побудет у тебя. — Я протянула нож Эрику. — Он слишком странно на меня влияет.

Так действительно будет правильно. Воля — единственное, что поможет нам победить, и нельзя позволять ломать ее. От искушений нужно уметь отказываться.

Лишних вопросов он не задавал, просто взял нож. Внимательно смотрел на него несколько секунд, будто пытался понять, в чем же тайная сила этого куска металла с костяной ручкой. А потом небрежно сунул подарок Херсира в карман широких шаровар.