гнать лошадей, как от него ждали все вокруг, а просто выжидать. Выжидать, чтоб сейчас воспользоваться удачным моментом.

А теперь он разберется со всем по очереди, сначала оставит ни с чем Самарского, ни с чем в прямом смысле… Это будет забавно, когда этот чертов похититель поймет, чем обернулось его благородство, жаль, увидеть не получится. А потом… Потом он разберется и с этими хреновыми анонимками из прошлого. Кто бы ни был этот шутник, как бы много ни знал, он не получит ничего.

– Молодец, Сашенька, – Титов снова подошел к бару, вторично наполнил стакан. – Хоть что-то в тебе от меня…

После той ночи Саша не могла смотреть Самарскому в глаза по двум причинам. Во-первых, ей было ужасно обидно из-за того, как он в очередной раз ее унизил, не обратив на это, по большому счету, ни малейшего внимания. Она не хотела извинений, и объяснений тем более не хотела, ни лжи, ни правды, и то, и то было бы ужасно, и еще меньше желала, чтоб он … загладил свою вину. И эта безвыходность убивала. Их недоотношения зашли в тупик. Хотя они ведь и начались с тупика.

Второй же причиной, по которой девушке было невыносимо встречаться взглядом с Ярославом, – стыд. Она чувствовала свою вину, ведь фактически воспользовалась доверием. И это чувство жило глубоко внутри наперекор всем здравым рассуждениям. Ее отец только посмеялся бы таким сомнениям, напоминая, что она всего лишь делает все, чтоб освободиться из плена. А попытайся Саша объяснить, чем же вызваны угрызения совести – покрутил бы у виска. И он совершенно прав, умом девушка это понимала, но чертово нутро, отвечающее за эмоции, слушаться никак не хотело.

Вот только эти абсолютно не вовремя проснувшиеся сомнения не должны были помешать в достижении главной цели – выбраться из заточения, а уж потом у нее будет целая жизнь, чтобы понять, чем же вызваны странные терзания.

Пока что таких удачных моментов, как в то утро, больше не выпадало, а главным объектом, за перемещениями которого Саша следила, как только Самарский оказывался в поле зрения, стал его телефон. Однажды мужчина чуть не оставил его в комнате, когда собирался скрыться от очередного Сашиного допроса на тему «когда?». Кстати, это бесило не меньше! Он мог скрыться! Мог просто уйти, стоило Саше попытаться узнать хоть что-то, а вот у нее такой возможности не было.

В тот раз девушка решила сменить тактику, не требовать, не просить и не вмешивать их общую слабость. Ведь Самарский бизнесмен, вот она и попробовала обратиться к нему, как к бизнесмену.

– Ты же теряешь из-за того, что приходится торчать тут? – Саша морально готовила себя к тому, что ей придется сдерживать раздражение, так что голос звучал показательно спокойно.

– Ты заботишься о моем бизнесе? – Яр изогнул бровь, продолжая рыться в поисках чего-то в столе.

– Пытаюсь вселить в тебя рациональное зерно, – мужчина хмыкнул, но Саша дала себе немой приказ на это никак не реагировать, – так вот, ты ведь теряешь из-за того, что приходится управлять отсюда. Ты не встречаешься с нужными людьми, не можешь держать все под полным контролем, как привык, ты ведь ищешь во всем рациональность, а тут ее нет…

Да, она изучила Самарского хорошо, кажется, даже слишком. Потому что, чем больше она о мужчине узнавала, тем больше находила того, за что можно уважать, а должно было быть наоборот…

– Видишь, как я тебя ценю, малышка?

– Самарский… – не выдержав издевки, Саша сжала кулаки. Ценит…

– Ты сама начала, Саша, я уже говорил сотню раз, ты тут потому, что так нужно. Смирись, – он успел подойти к двери, когда оставленный на столе телефон издал жалостливую трель. – Твою…

Самарский вернулся, схватил гаджет и скрылся за дверью, снова оставляя ее без ответов. Он может сбежать, а вот она нет!

– Я не была в Киеве уже пять лет. Только представь! Пять лет тому в последний раз была дома, – Саша с Глафирой сидели за обеденным столом, рассматривая старые фотографии хозяйки дома. Еще черно-белые, на которых Глашу иногда сложно узнать, слишком много времени прошло… – Хотя дом у меня теперь тут, – она обвела ласковым взглядом комнату.

Саша же передернула плечами, сомневаясь, что эти осточертевшие стены кто-то может любить. Только дело не в самих стенах, а в запрете их покидать.

– Пять лет – это не так уж и много.

– О нет, малышка. Для тебя – это чертовски много, а вот для меня, да. Для меня всего лишь очередные пять лет.

– Так почему? – Саша листнула еще одну страничку, на фотографии изображены были те же люди, которых она уже видела. Женщина и мужчина. Родители Самарского.

– Ярослав приезжает сам, в Киеве на меня у него времени нет, а остальные дорогие мне люди либо разлетелись по миру, либо… Прилетать на кладбище – не самое приятное, я тебе скажу.

Глафира грустно улыбнулась, получив в ответ отражение собственной улыбке на молодом лице.

– А это..? – Саша опустила взгляд на страницу альбома, проводя пальцем по гладкой поверхности фотографии.

– А как ты думаешь? – в глазах няни Самарского зажегся озорной огонек. Она радовалась каждый раз, когда становилась сторонним наблюдателем зарождающегося между молодыми людьми чувства.