Набежавшая волна кинула Карине в лицо горсть мокрого песка. Она села, отплевываясь.

– Мить, ой, Мить… – выдавила девочка, – ты понимаешь, что я натворила? Мить, я, кажется, Ариссу… Понимаешь? Маму мою уб… уб… Митя, я ее убила-а-а-а!

Это «а-а-а-а-а» не было плачем. Это был хриплый, болезненный вой. Издавало его человеческое горло, но ни одному волку и не снилась тоска, что выливалась сейчас из девочки. Тоска, страх, боль. Надлом, разлом, разрыв. Что-то страшное происходило внутри нее, что-то связанное с внешними делами и поступками, но куда более сокрушительное и… неописуемое.

– Вставай, – сказал Митька, – убила или нет, это ж бабка надвое сказала. А если Юлли выгребется сюда раньше, чем мы уберемся, то нам точно крышка.

Дэррен, похоже, полегчало от соприкосновения ее физиономии с холодной водой (и песком, будь он неладен… или ладен, но не во рту и не в носу!..).

– Пока он жив, умереть он ей не даст. – Она глухо закашлялась. – Ты о них ничего не знаешь, бедная девочка. Он урод, шут, подонок. Убьет любого – сына, брата, отца. Но ей умереть не позволит.

Она снова закашлялась. Точь-в-точь, как умирающая Ларик, с ужасом подумалось девочке. Но эта ее тетка, похоже, не собиралась покидать сей прекрасный мир со всеми его шутами-уродами-подонками и прочими красотами бытия. Вместо этого она вдруг, без помощи пальцев, свистнула так, что у Карины не то что уши, а, кажется, все поры заложило.

Ответом на этот адов сигнал из-за ближнего мыса вышло громадное черное судно. Черное даже по сравнению с ночным небом. Эдакий беззвездный силуэт на фоне волшебного космоса.

Откуда-то из-за него, не дожидаясь дополнительных команд, вылетели океороны. Уже привычным для Карины образом они фактически облепили путешественников, увлекая их за собой. Тут уж можно было только расслабиться. Оставить далеко (а главное, быстро!) позади Юлли, остров и все-все-все. И прийти в себя фактически только на палубе корабля, переполненного мрачными, и веселыми одновременно, черными пиратами.

Бледные люди в галифе и узких куртках выстроились условноровными рядами на палубе.

– Хей, капитан Дэрр! – салютуя, воскликнул пират, который приводил корабль в Зарничку к Третьему городу луны. – Приветствуем тебя!

Команда грянула почти стройное «ура».

К Дэррен прямо-таки на глазах возвращались силы и лихость.

– Привет и тебе, старпом Баррен, – отозвалась она, – а теперь быстро уводим «Птаху», пока проклятый символьер не собрался с силами и не кинулся в погоню.

Баррен слегка вскинул бровь. Наверное, хотел спросить, с какой стати «проклятый символьер» выжил, но не стал делать этого в присутствии команды.

– Пусть квартирмейстер Посох разместит наших гостей, – Дэррен кивнула в сторону ребят, переминавшихся с ноги на ногу, – а ты за мной, старпом. Вольно, – обратилась она уже к команде.

Все разбрелись по своим делам. К Карине и Митьке подхромал квартирмейстер. Совсем старый человек, в одежде которого было немало белого. Как, наверное, и в оперении. А лицо пересекала пара таких шрамов, что даже Эррен озаботилась бы маскировкой подобного. Он строго оглядел ребят единственным глазом. Второй, скрывался под толщей давно и грубо зарубцевавшейся кожи, никаких повязок носить не надо.

– Куда же вас определить? Вы – пара?

– Пара, – ответил Митька.

– Нет. – Карина пнула парня по ноге. – С ума сдурел?

– Та-ак… – строго произнес квартирмейстер.

– Господин квартирмейстер! Стархе Посох! – раздался совсем юный голосок, и откуда-то вынырнула, иначе и не скажешь, невысокая девчонка примерно Карининых лет. – Позвольте я сама позабочусь о гостях! Мама, то есть Капитан Радова, одобрит.

– Хорошо, юнга, выполнишь и отчитаешься. – И, не тратя больше слов, старый окео… пират развернулся на высоких каблуках и ушел, оставив ребят в распоряжении вновь прибывшей.

Еще одна сестра? А семейка-то разрастается…

Девочка тем временем разглядывала Карину. Она была чуть меньше ростом, с такими же кудрявыми, как у всех Радовых, волосами. Но черты ее лица – простые и вполне правильные – не напоминали ни одного из знакомых Карине родичей. Впрочем, что-то мелькало в памяти. Темные глаза чуть навыкате, короткий нос, подбородок с ямочкой… Хмм…

– Извини, что я пялюсь! – проговорила юнга. – Я редко вижу других девушек, да еще и кузин. Рахасса совсем не так тебя описал.

– Ах, Рахасса… ну, он опишет.

– Точно! – хихикнула кузина и протянула руку лодочкой. – Я, кстати, Рия.

– Карина. А это Гедеминас Заккараус… касс… – Карина замялась, не зная, какую версию фамилии друга называть.