— Пойдем со мной, свердхьера, — позвал Гуннлаугур, уходя с улицы.

Вальтир последовал за ним. Двое космодесантников шли по лабиринту пыльных улочек в обход складов. Впереди в лучах заходящего солнца блестели золотом очертания верхнего города.

— Они везде, — мрачно сказал Гуннлаугур. На его доспехах остались следы недавних стычек: потеки высохшего на ветру гноя и слизи на перчатках и нагруднике. — А ночью будет еще хуже.

— Сестры справятся, — произнес Вальтир.

— Не сомневаюсь.

Гуннлаугур остановился и опустил голову.

— Ты разговаривал с Гирфальконом после того, как мы высадились? — спросил он.

— Немного, — пожал плечами Вальтир.

— Что ты о нем думаешь?

Вальтир ответил не сразу. После тренировочной дуэли на борту «Ундрайдера» он не особо задумывался об Ингваре.

— Дерется как раньше, — наконец сказал он.

— Правда? — удивился Гуннлаугур. — Я видел другое.

Вальтир вздохнул.

— Что ты хочешь от меня услышать? Если он и изменился, то не больше, чем мы все.

Гуннлаугур не двигался с места. Было невозможно понять, какое выражение застыло на его лице за окровавленным забралом.

— Я не стал бы обвинять тебя, если бы ты высказался против него. Ты был единственным рунным клинком в Ярнхамаре. Теперь вас двое. Я хочу, чтобы ты знал: ты останешься моим мечником, моей правой рукой, несущей возмездие. Это не поменяется.

Вальтир не знал, что об этом думать. Он не просил ничего подтверждать. Сам факт того, что Гуннлаугур говорил подобное, заставил его задуматься.

— Рад слышать, — сказал он.

Гуннлаугур пошел вперед.

— Нам нужно выбраться из этого города, — пробормотал Волчий Гвардеец. — Охота за этими отбросами утомляет.

— Только скажи, веранги, — произнес Вальтир, двигаясь следом, — и мы все пойдем за тобой.

— Нет, — неожиданно жестко отрезал Гуннлаугур. — Не все. Я не хочу, чтобы Ингвар шел с нами. Я не желаю, чтобы он сомневался в приказах и чтобы он нас тормозил. Скитья, я просто не хочу видеть его там.

Вальтиру не понравилось услышанное. Это не был путь стаи. Конечно, Ингвар вел себя странно после возвращения, но он вернулся всего несколько недель назад. Ему нужно было время, чтобы приспособиться и вернуться к старым привычкам.

— Уверен? — спросил он.

Волчий Гвардеец зарычал.

— Это мое решение, — прозвучал резкий ответ. — Ты, я, Ольгейр, Бальдр и щенок пойдем в этот набег. Ингвар останется здесь с Ёрундуром и укрепит решимость Сестер Битвы. Русс знает, здесь для них будет вдосталь работы.

— Он этому не обрадуется, — покачал головой Вальтир.

— Он и не должен. — Гуннлаугур угрожающе размахивал молотом во время ходьбы. Боек раскачивался в сумерках, словно маятник. — Но мне нужна твоя поддержка. Ты за меня?

Это Вальтиру тоже не понравилось. За пятьдесят семь лет Гуннлаугур ни разу не просил его о поддержке. Он просто брал и делал — таков был порядок вещей. Теперь, похоже, все внезапно изменилось. Как будто вся уверенность Гуннлаугура, его знаменитая гордость и оправданная безрассудность в бою таяли на глазах.

На какой-то миг Вальтиру хотелось возразить, оспорить решение, принятое в отношении Ингвара, выступить в защиту разрушенного братства.

Но он не стал этого делать. Он присмотрелся к Гуннлаугуру, заметил подавленность и разочарование в осанке воина, слишком сильно сжатые на рукояти молота пальцы, почти незаметное напряжение в крупных шагах — и передумал.

Возможно, это было к лучшему. Охота — чистая, не замутненная враждой, — могла бы разогнать навалившуюся на душу тяжесть.

— Я всегда поддержу тебя, — сказал Вальтир, запинаясь, пытаясь вложить в голос больше уверенности, чем чувствовал на самом деле.

— Хорошо, — отрывисто произнес Гуннлаугур, так, как будто услышал то, что хотел. — Тогда займемся делом. Встречаемся у Врат Игхала.

— А потом?

Низкий, клокочущий рык вырвался из груди Гуннлаугура.

— А потом мы вырвемся из этой дыры, — ответил он, — и обрушим Хель на головы наших врагов.