Гуннлаугур задумчиво посмотрел на Ингвара.
— Работать с ними будет непросто, — продолжил он. — У нас с Сестрами Битвы есть сотни причин не доверять друг другу. Поэтому я прошу тебя найти общий язык с палатиной и понять, как они действуют. К тому моменту, как враг доберется сюда, я хочу, чтобы мы сработались с ними на отлично. Все понятно?
Ингвар поклонился.
— Будет сделано, — сказал он.
— Хорошо, — кивнул Гуннлаугур. — А потом мы снова сразимся плечом к плечу, ты и я. Это разрешит нашу ссору. Все снова станет как на Бореале Пять, чисто и просто, как и положено.
Гуннлаугур слушал себя, пытаясь забыть о недавней вспышке гнева, и понимал, как натянуто звучат его слова. Они не убедили его, и Волчий Гвардеец сомневался, что оказали влияние на Ингвара.
К его удивлению, Гирфалькон посмотрел на него почти с благодарностью за то, что ему предложили возможность вернуться. За это можно было ухватиться.
— Мне бы хотелось, чтобы так вышло, веранги, — сказал он. — Как на Бореале, ты и я.
«Вуоко» стоял на посадочной площадке. Корпус был покрыт сажей, которая появилась после входа в атмосферу. По всей длине массивного фюзеляжа виднелись следы повреждений, полученных при сближении с чумным эсминцем. Даже когда корабль умирал, его комендоры смогли обеспечить плотный заградительный огонь, заставив Ёрундура в полной мере проявить свои навыки пилота при выполнении маневров уклонения.
Наметанным взглядом старый Волк оценил повреждения, и на его лице показалась гримаса отвращения.
— Как они это делают? — спросил он сам себя. — Они видеть-то едва могут, еле дышат, а вместо рук у них щупальца. Как они на курок нажимать ухитряются, не то что попадать?
После битвы в космосе спуск в атмосферу Рас Шакех оказался не из легких. Системы горели одна за другой, постепенно отключая все летные приборы, так что под конец штурмовой корабль стал немногим более чем планирующей грудой обломков. К моменту посадки «Вуоко» был скорее мертв, чем жив.
— Эта штука еще полетит?
Ёрундур обернулся и увидел подходящего Хафлои. Лицо Кровавого Когтя представляло собой сплошь затянувшиеся порезы и воспаленную плоть. Даже его улучшенное тело с трудом справлялось с полученной ядовитой раной. Краткое пребывание в вакууме тоже не способствовало скорейшему исцелению.
Но заживало все неплохо. Гуннлаугур был прав — щенок оказался крепким.
— Нет, не полетит, — ответил Ёрундур, поворачиваясь обратно к жалкой куче хлама на площадке. — Я видел местных ремонтных сервиторов и то, что они умеют. Мы с тем же успехом могли бы начать строить новый корабль с нуля.
Хафлои подошел ближе и осмотрел длинные борта «Громового ястреба».
— Не так уж плохо выглядит, — заметил он.
Ёрундур рассмеялся своим обычным злобным хриплым смехом.
— Отлично, — сказал он. — Тогда попробуй на нем полетать.
— Я бы мог, — ощетинился Хафлои, выставив вперед подбородок, покрытый коркой струпьев.
Ёрундур фыркнул. Это был мрачный звук, который резко оборвался.
— Слушай, ты, — произнес он, ткнув кулаком в грудь Хафлои. — Не смей трогать корабль. Даже приближаться к нему не вздумай. Сам Гуннлаугур не посмеет взять его, не посоветовавшись со мной.
Хафлои на какую-то секунду казался потрясенным, а затем рассмеялся.
— Ты серьезно? — спросил он. — Думаешь, я собрался драться с тобой за этот кусок хлама?
Ёрундур нахмурился.
— Он не в лучшей форме, — сказал старый Волк. — Корабль не был готов к полету.
Хафлои снова посмотрел на «Громового ястреба».
— Мы все еще смогли бы его использовать, — сказал он задумчиво. — Подними эту штуку в воздух, и мы устроим бойню. Ты ведь знаешь, что у врага нет авиации?
Ёрундур закатил глаза.
— Ага. Может, тогда ты мне скажешь, где найти новую цепь привода, корпуса для маневровых двигателей и новые тормозные установки?
Хафлои не заглотил наживку.
— Я видел, как их чинят в полевых условиях. А в городе есть заводы.
