Этот новый огонь ярко горел в ночи, но его пламя было мертвенным, холодным и не несло в себе живого тепла.

Торслакс наблюдал с неожиданным интересом, как одинокая фигура перешла мост и направилась к космодесантникам. Темный силуэт выделялся на фоне мерцающего и светящегося фона.

Торслакс выглядел ошеломленным. Затем, когда странный воин подошел ближе, чумной десантник расслабился, и глухой, влажный смех сорвался с его растрескавшихся губ. Пришелец, объятый грязным ореолом трепещущего зеленого пламени, сбавил скорость, настороженно пробираясь через руины и кратеры.

— Здравствуй, брат, — произнес Торслакс, приветственно кланяясь. — Похоже, наши ряды снова пополнились.

Гуннлаугур развернулся, его зрение было по-прежнему затуманено от удара, свалившего его с ног. Ольгейр и Ёрундур сделали то же самое.

Перед ними, тяжело дыша и булькая, стоял Бальдр. Нити слюны, болтаясь, тянулись с покрытого язвами подбородка. Челюсть отвисла, невидящий взгляд смотрел куда-то в темноту. Зрачки исчезли, и глаза космодесантника наполнял бледный серебристый свет. Клубящиеся потоки энергии скрывали черты его лица, но злокачественные образования вокруг глаз и рта были различимы. Серебристое пламя вырывалось из уголков его рта, как если бы он был до краев наполнен ослепительной силой варпа. Вокруг сжатых кулаков извивались и трещали разгорающиеся клубы колдовского огня.

— Брат! — закричал Ольгейр голосом, полным удивления и ужаса. Он, качаясь, зашагал к пламенеющей фигуре.

Бальдр не стал поворачиваться к нему. Он протянул руку в сторону боевого брата, и ветвящаяся, неестественного цвета молния с черными, как у старой стали, краями врезалась в грудь громадного воина, снова сбив того с ног. Ольгейр неуклюже приземлился, его спина изогнулась от боли, на пластинах брони сверкали и змеились разряды.

Торслакс хмыкнул.

— Падший сын Русса, — пробормотал он. — Неплохое приобретение.

Чумной десантник подошел к Бальдру и протянул свою громадную руку.

— Мой бра… — начал он.

Но закончить фразу ему было не суждено.

Бальдр словно взорвался. Он раскрутил руки и выбросил их вперед. Вырвавшиеся из них пылающие дуги черно-зеленых молний охватили шею Торслакса, впиваясь в нее, как электрические разряды. Предатель замер, прикованный к месту столбами колдовского огня. Его конечности были неподвижны, а тесаки упали на землю.

Бальдр так и не проронил ни слова. Бурлящие облака над его головой расступились, и потоки молний, такие же зеленоватые, как облака энергии варпа вокруг глаз космодесантника, протянулись к нему и заплясали на покрытом слизью доспехе.

Торслакс пытался отступить, вырваться из хватки пронзивших его сверкающих потоков света, но Бальдр затащил его обратно, швыряя обломки в громадное тело Гвардейца Смерти. Похожие на кинжалы всполохи молний пробрались под броню предателя и вскрыли ее, обнажая бледную жирную плоть.

Конечности Торслакса дергались, пронзенные мерцающими линиями болезненно-зеленого и странного серебристого цветов. Чумной десантник был заключен в ореоле бушующих энергий так же, как сам Бальдр во время боя в ущелье.

Воин предателей продолжал сражаться. Даже когда его броня начала слезать хлопьями, сгорая и обугливаясь под разрядами молний, он пытался вырваться. Ему удалось сделать шаг. Чумной десантник закричал от натуги, когда его опухшая нога прошла через гудящую электрическую завесу.

Было похоже, что Бальдр не осознает своих действий. Его горящие серебряным глаза яростно сверкали, а руки не двигались, продолжая подпитывать колеблющиеся столбы варп-энергии.

Торслакс держался еще несколько секунд. Пальцы его вытянутых рук дрожали. А затем с тошнотворным треском разломился шлем, ненадолго явив миру искаженное и покрытое кровавыми пятнами лицо, застывшее в крике невыносимой агонии. Наполненные гноем образования взрывались, разливая желтое содержимое по покрытой волдырями поверхности доспехов. Кожа слезала, плавясь и обугливаясь под разрядами. По поверхности брони побежали трещины, она расщеплялась, как атрофированная кость. Отдельные фрагменты отлетали в сторону в ярких всполохах энергии и падали в пыль.

Серебристый огонь поглощал все остальное, прожигая покрытую сыпью кожу и испещренные опухолями ткани. Органы взрывались от жара, расплескивая желчь и кровь. Крики Торслакса превратились в хрип, когда пламя добралось до горла. Грудная клетка ввалилась внутрь, конечности изогнулись и опали, глаза вытекли.

Когда буря наконец утихла, от чумного бойца осталось лишь несколько толстых кусков обгоревшего керамита. Бальдр опустил руки, и последние осколки брони Торслакса рухнули в пыль, наполовину погрузившись в груду дымящихся гнилых ошметков плоти.

Несколько секунд никто не шевелился. Бальдр стоял, покачиваясь, свесив руки, бессмысленно уставившись в одну точку пустыми глазами. Ольгейр так и лежал на земле, по-прежнему парализованный болью. Толпы чумных мутантов, собравшиеся в тенях, не двигались с места, похоже, не уверенные, стоит ли им наброситься на Бальдра, или бежать от него.

Ёрундур решился первым, осторожно шагнув в сторону Бальдра.

— Нет, — прошипел Гуннлаугур, игнорируя боль под разбитым горжетом, которая пронзала его при каждом движении. — Не приближайся к